Потом полегчало.
Эрнст собрался с силами и зарегистрировался в статусе безработного.
Получил пособие и благотворительный пакет по почте.
Там была какая-то чепуха от психолога и наручные часы.
Часы оказались говорящими и представились личным советчиком. Эрнст горько усмехнулся — он не верил в силу советов и потребовал от часов, чтобы они просто показывали время. Часы безропотно подчинились, и на матовом экранчике стали меняться цифры часов и минут — тоскливых, длинных, отравленных саможалостью.
Эрнст заполнил все анкеты для биржи труда, наилучшим образом подчеркнув свои таланты рекламного менеджера среднего звена. И его снова поразил быстрый поворот судьбы: всего несколько дней назад он работал в высотном зеркальном здании Западного тиви-канала и весело смеялся над неудачниками, идя с коллегами на обед в модное кафе.
А потом его и ещё два десятка рекламщиков пригласил к себе директор канала, который сначала обругал крах рекламной индустрии и резкое сокращение заказов на тиви-рекламу, а потом с сочувствием сказал, что с сегодняшнего дня они все уволены «в связи с реорганизацией тиви-канала».
Удар был ужасен и силой, и неожиданностью.
От машины пришлось отказаться. От весёлых девушек из бара — тоже. Все финансовые силы Эрнст бросил на то, чтобы оплачивать аренду квартиры, из которой он никуда не хотел уезжать. Это удалось, но денег практически не оставалось.
Эрнст кормился в дешёвых супермаркетах и целыми днями шлялся по городу, который раньше редко видел с пешеходного ракурса.
Город жил без Эрнста прекрасно.
Видеть это было очень больно. Раньше Эрнст считал себя важной частью этого города и этой жизни. Он руководил миллионными рекламными проектами, ему были рады в компаниях друзей и девушек, он платил налоги и покровительственно посматривал на полицейских и сенаторов — ведь они получали зарплату из его денег и служили ему.
Но вот Эрнст выпал из системы, а она этого даже не заметила.
Часы, в которых ломается важная шестерёнка, останавливаются.
Но общество не заметило исчезновения микроскопической шестерёнки по имени Эрнст и продолжало функционировать, опустошать продуктовые магазины и смеяться в уютных ресторанах.
А у Эрнста не было денег даже на автобус. И лёгкое чувство голода стало его постоянным спутником.
Длинные пешие прогулки привели Эрнста в пригородную зону, а потом, когда ноги окрепли, — и в парковый пояс.
Бредя по заросшей тропинке, Эрнст наткнулся на старую дорогу, которая упиралась в ржавые ворота, вделанные в кирпичный, облупившийся забор. Судя по траве в асфальтовых трещинах, никто не заезжал в эти ворота в течение многих лет.
Эрнст заглянул в ворота — потрескавшийся асфальт шёл дальше и терялся в зарослях. Загадочное поместье — слишком большое, чтобы принадлежать бедняку, и слишком убогое, чтобы — богачу.
— Что тут такое? — вслух подумал Эрнст.
— Это детский санаторий, — вдруг откликнулись часы. — Вход справа, через сто тридцать метров.
Эрнст удивился, а потом вспомнил, что часы являются советчиком. И машинально повернул направо.
Действительно, это был активно используемый вход: дорога была шире, из синтетика и без травы в трещинах.
Эрнст покрутил головой и удивился, что никакой охраны не было.
— Здесь нет охраны, это общественная территория, которую может посещать каждый, — советчик словно прочитал мысли. — Советую зайти. Всегда полезно посмотреть на людей, которых не волнуют проблемы, волнующие других.
Вот разболтался. Но после слов советчика Эрнст смело шагнул в ворота. А может, он действительно хочет осмотреть парк? Раз это общественная территория…
Парк был так себе — просто куски леса, уцелевшие после строительства больницы.
Уже через минуту больничный корпус раздвинул деревья и подошёл к Эрнсту вплотную.
«Что я тут делаю? — спросил себя безработный рекламный менеджер. И сам же ответил: — Убиваю время…»
Двери здания были открыты, изнутри доносился детский гвалт. Охраны по-прежнему не было, хотя глазок видеокамеры над дверью присутствовал. Ничего интересного — и Эрнст двинулся назад.
— Дядя, дядя! — вдруг раздалось из открытого окна. Эрнст обернулся. Мальчик лет десяти махал ему рукой из окна. Судя по его вздёрнутым плечам, мальчик стоял на костылях.
— Помогите нам! — сказал мальчик.
Эрнст, помедлив, кивнул и зашёл в здание. В холле первая дверь налево была широко открыта, и именно оттуда доносились возбуждённые голоса.
Безработный менеджер несмело заглянул.
Это была палата человек на двадцать. Половина пациентов ковыляла на костылях, вторая половина лежала на кроватях в разных позах — то с поднятой на сложной конструкции ногой, то с загипсованным плечом.
Эрнста удивило, что в палате вместе лежали очень разные дети: и мальчики, и девочки в возрасте от десяти до пятнадцати.
Мальчик, позвавший Эрнста, подковылял к нему на костылях, осторожно передвигая правую ногу в толстом гипсовом сапоге.
— У нас случилась небольшая авария! — Мальчик неопределённо кивнул на кровать, вокруг которой были задёрнуты шторы. — Нам нужна медсестра, а она куда-то ушла.
— А кнопки вызова ни у кого не работают! — Пухлая девочка, лежащая на ближайшей кровати, в подтверждение понажимала кнопку у изголовья.
— Мариванна ушла в другой корпус! — закричали одни.
— Нет, на другой этаж! — закричали другие.
— Вы не поможете нам её найти? — спросил с надеждой мальчик на костылях. — Никто из нас сам до другого корпуса не доберётся.
Эрнсту очень не хотелось идти в другой корпус, искать там Мариванну, которой там может и не быть. И он спросил:
— А на вызов кнопки медсестра ответит?
— Да, у неё в кармане больничный коммуникатор!
Эрнст огляделся и увидел возле двери коробочку беспроводной станции. Прежде чем стать менеджером, он был бакалавром инженерных наук. Может, в распределяющей коробке какая-то неисправность, которую можно починить?
Он подошёл к станции, порылся в карманах, ничего не нашёл, но сумел ногтем поддеть крышку коробки. Эрнст быстро понял, что провод от блока питания попросту отскочил. Прикрепил провод и сказал:
— Нажмите кто-нибудь кнопку.
Кнопку нажало сразу человек десять, и звон огласил здание.
— Ура! Сейчас Мариванна придёт!
Медсестра действительно примчалась как на пожар:
— Что за шум?
Полная, энергичная Мариванна могла делать сразу кучу дел: она выключала звонок, слушала хоровые объяснения ребят о том, кто починил им сигнализацию, заглядывала за занавески, где случилась небольшая авария, шагала в подсобку за какими-то нужными припасами, выводила Эрнста на улицу и просила его подождать.
