Он так и эдак думал — куда приспособить эти красивые золотистые фанерки, а потом его осенило — на них можно рисовать! До этого он рисовал на листах старого альбома, а когда они кончились — на чём попало, включая картон обувных коробок.
Рисовал он всегда, сколько себя помнил. Палочкой на песчаном берегу, пальцем на запотевшем стекле или в пыли, осевшей на крышке сундука. Дети рисуют всегда, они прирождённые художники. С возрастом это проходит. Страсть к рисованию у Серика не исчезла — он зацепился душой за живописный мир, в котором было так много того, чего ему не хватало в реальной жизни.
Он рисовал собаку Пыльку, младшую сестру, мутный арык, инопланетян из фильма, кучу жёлтых камней, мёртвую рыбу, горный хребет на горизонте.
Его восхищало появление из нескольких линий целого мира: синих гор, зарослей кизила, юрты и собаки, спящей на берегу арыка. Серик понимал, что линии на бумаге лишь помогают памяти или фантазии достроить мысленную картину. Но почему один набор линий выглядит хаосом, а другой — создаёт окно в иной мир?
Золотистые фанерки, которые цветом напоминали пустыню, залитую солнцем, оказались очень удобны для рисования: мальчик несколькими мазками широких коричневых и зелёных фломастеров придавал этому фону вид настоящей пустыни. Для гор и неба, конечно, приходилось использовать синие и голубые фломастеры.
Мальчик перебрал пачку картонок и нашёл уже нарисованный пейзаж: яблоня на фоне гор. Но картина не нравилась Серику. Как поймать игру закатного солнца на горных склонах? Он давно пытался что-нибудь придумать, но сегодня ему повезло: он смело взял оранжевый фломастер и провёл им по западным склонам. Хотя оранжевая тушь была ярче реальных закатных гор, она оживила картину, сделала её захватывающе достоверной.
Быстро темнело.
Мальчик сложил фанерные листы в пачку и собрался уже их перевязать, как раздался голос Инки:
— Не покажешь мне другие рисунки, Серик?
— Темно уже!
— Я хорошо вижу в сумерках.
Серик пожал плечами и быстро пролистал свои фанерки.
— По-моему, твои картины можно продать, — сказал Инка. — Не хочешь попробовать?
— А кто их купит? — удивился Серик.
— Посмотрим. Так ты согласен продавать свои картины?
— Конечно! Я себе ещё нарисую, — засмеялся Серик. — Как-то я рисовал на перроне, и один японский турист купил у меня картину. Розовый вокзал на фоне синих гор. Японец заплатил пять долларов! Я набрал себе и младшей сестре кучу шоколада!
— Поищу, может, кто-нибудь заинтересуется твоими работами. А что ты ещё умеешь делать?
— Я многое умею, но за это не платят, а только прикрикивают.
Тут бабушка позвала Серика и послала его за сушняком — ну очень любила старушка тандырные лепёшки, зато Серик их терпеть не мог — уж очень прожорлив на дрова был этот тандыр.
Утром Серик собрался на рыбалку, заодно решив показать Инке арык: может, подскажет насчёт сомов. Идти было недалеко, и вскоре неширокий мутноватый канал встретил дорогу и повернул её в направлении своего медленного течения. Но Серик — себе на уме, он сошёл с дороги и двинулся против течения по едва заметной тропе, похожей на линию пробора между двух волн сухих травяных волос.
Инка оказался плохим рыболовом: он посоветовал самое тенистое место, но там тоже ничего не ловилось. В середине дня, проголодавшись, Серик решил отправиться домой: он уже был готов съесть даже сухую тандырную лепёшку.
Вдруг Инка сказал:
— Три твоих картины уже купили. Поздравляю. Ты оказался талантливым самобытным художником!
— Три картины?! — восхитился Серик. — Это целых пятнадцать долларов!
— Нет, это пятьдесят тысяч долларов. Ты сможешь купить своему папе новый «мерседес», а сам поехать в Италию — посмотреть на картины Леонардо да Винчи, Рафаэля, других старых мастеров и поучиться у них.
Серик не поверил.
Инка шутит. Говорящие часы посмотрели в сумерках на его картинки и за сутки сделали его богатым?
Но Инка заставил его подписать три фанерки: «Спящая собака», «Закат в горах» (ту самую картину, с оранжевыми склонами), «Мой дом» и отправить какому-то Сотби в Лондон Объединённого Королевства. Денег на почтовую марку у Серика не было, но Инка нанёс тонким лазерным лучом какие-то штрихи на конверте, и отарский почтальон без возражений принял пакет.
А Серик всё равно не верил: он был умным мальчиком и Деда Мороза уже давно ни о чём не просил.
А через неделю к их старому дому подогнали новенький «мерседес» последней модели. Ещё в заводской плёнке на капоте и крыльях.
Отец рассердился и стал отправлять продавца, пригнавшего машину, к шайтану за такие дурацкие затеи. Но владелец отарского автосалона — толстяк Хош с неизменной улыбкой на круглом лице — обогнул сердитого отца по осторожной кривой, подошёл к Серику и попросил его расписаться в квитанции о получении. Серик что-то накалякал, словно во сне, и через пять минут агент исчез, а машина осталась.
Отец сначала решил, что Серик связался с плохими людьми и с дурной травой. Только вежливый и терпеливый Инка сумел убедить его, что машина честно заработана его сыном в то время, когда Серика не посылали за дровами или копать огород, а давали спокойно посидеть и посмотреть на горы, закат, дерево — короче, давали «посчитать ворон», как сердито выражались домашние, глядя на бездельничающего подростка.
Оказывается, счёт ворон может быть очень прибыльным занятием — если, конечно, считать их с умом.
— И мне можно будет поехать в Италию? — спросил шёпотом Серик у Инки, в то время как вокруг новой машины кипели семейные и соседские страсти. Стал накрапывать мелкий дождь, но никто его не замечал.
— Хоть завтра.
— Меня не отпустят, я маленький.
— Если у тебя есть я, то ты можешь передвигаться самостоятельно уже с двенадцати лет. Никакой полицейский тебя не задержит, и авиакомпания с удовольствием продаст тебе билет до Рима.
Серик был почти раздавлен лавиной новостей, которая так стремительно навалилась на него.
— А больше моих фанерок никто не купил? — озабоченно спросил мальчик.
— Я решил попридержать другие картины. Так как первые три были куплены так быстро и всего лишь по виртуальному изображению, то я полагаю, что подождать будет выгоднее. Ты привезёшь в Италию все свои работы, и мы сделаем там твою личную выставку. После этого цена картин должна подняться в несколько раз.
Ехать одному на другую сторону мира?!
— А можно мне взять с собой младшую сестру?
— Ей десять, поэтому с ней должен ехать кто-то из родителей. Но ты можешь взять с собой и отца с матерью — они будут рады побывать на твоей выставке и посмотреть Рим. Я позабочусь о билетах для всех вас.
