— Тамми, я думаю, что для точности предсказаний будущего должны меняться не только коэффициенты, но и сам вид социоуравнений. Те уравнения, которые отец обсуждал в книге, были оптимальны несколько лет назад. Сейчас их нужно подкорректировать, например, с учётом появления новой династии Гринвич со своими политическими интересами. Старые формулы дадут лишь приближённое решение.
— Согласна, Джерри. Эти уравнения нужно находить заново для каждой точки истории со своим раскладом социальных сил.
— Но как получить улучшенные формулы? В книге про это ничего не написано. Неужели отец нигде не изложил методику вывода социоуравнений?
Тамми прокопала весь кристалл, нашла и с торжеством преподнесла Джерри засекреченный файл.
— Что за файл? — не понял Джерри.
— Не знаю, — бодро ответила Тамми, — он же зашифрованный, и я никак не могу подобрать к нему ключ. Судя по уровню защиты, там должно быть что-то очень важное — похоже, именно отсутствующая в книге часть. Подумай, что мог твой отец выбрать в качестве ключа? Это может быть текст, звуковая дорожка или изображение.
Джерри сразу вспомнил медальон.
И вот на экране замахала рукой красивая стройная женщина:
— Майк, ты меня слышишь?
Она засмеялась и сказала:
— Веди себя хорошо и поскорее возвращайся назад, мне очень одиноко без тебя!
Джерри чуть не закричал от тоски, глядя на лицо матери. Тамми хладнокровно стала анализировать отдельные кадры записи, используя их как ключ.
Через час Тамми объявила и без того грустному юноше:
— Не получается: ни один кадр не подходит.
Джерри расстроился ещё больше — он был уверен, что изображение на медальоне сработает. И вспомнил: у отца, который был неплохим фотохудожником, над столом висел ряд фотографий матери. Каждое изображение немного отличалось от предыдущего, и в сумме они давали ощущение живого движения.
— Попробуй в качестве ключа не отдельные кадры, а весь видеоряд, — сказал юноша. — И звуковую дорожку тоже.
Проверка заняла заметно больше времени, но его течения Джерри не заметил, погружённый в радостно-печальные воспоминания о детстве, когда он жил с родителями в небольшом лесном доме и весь мир состоял из удивительных открытий: стоило выйти за порог, как навстречу выпархивала сойка с крыльями, отороченными свежей голубизной; приветственно взмахивала красная ветка клёна; величественный ястреб ронял с высоты пёстро-коричневое футовое перо; паук хвастался геометрическим совершенством паутины; олень щедро дарил ветвистый рог, а крупный, длиной в ладонь, зелёный богомол позволял рассмотреть свои зубастые лапы-ножницы.
Тамми прервала поток воспоминаний. Идея Джерри сработала.
Тайник открылся, и даже из беглого просмотра стало понятно — в файле содержится аккуратно изложенная методика получения оптимальных уравнений социопрогноза для любого момента истории человечества.
Взволнованный Джерри хотел позвонить Никки, но решил, что это не т-фонный разговор, и отправился к ней сам.
Он нашёл Никки в её комнате, за рабочим столом. Лицо девушки было бледным и усталым.
— У нас есть все нужные уравнения для расчёта будущего, — сообщил юноша. — Дел осталось ещё много, но главное мы с Тамми уже раскопали.
Обрадованная Никки крепко обняла Джерри. Так обнимаются не влюблённые молодые люди, а счастливые альпинисты, добравшиеся до трудной вершины.
Девушка посмотрела на друга сияющими глазами.
— Сейчас мы взнуздаем историю и пришпорим её! — сказала она. — Хватит ей шарахаться в подлых и неумелых руках. Она полетит у нас как птица!
Джерри улыбнулся в ответ, но через мгновение снова посерьёзнел.
— Ты должна прочитать кое-что. Это было в том же зашифрованном блоке.
Он положил кубик памяти на ввод монитора, и на нём появилось:
Эта история не должна умереть вместе со мной.
Она началась более двадцати лет назад. Я ещё не закончил университет, но мне уже предложили отличную работу в Дарнеги-центре, который занимался математической демографией и социологией и финансировался фондом какого-то мецената. Не работа, а мечта — интересные фундаментальные темы, никакого преподавания или прикладных исследований.
— Что это? — спросила Никки.
— Незаконченное письмо отца ко мне, — тихо сказал Джерри.
Группа Дарнеги-центра разработала уникальную модель социопрогнозирования, которая заглядывала в будущее примерно на тридцать лет, после чего теряла надёжность.
Я взялся за проблему — как на основании этой модели вычислить технологии, важные для будущего. Речь шла не только о реализованных технологиях, но и о потенциальных, идеи которых были лишь опубликованы в статье или патенте.
Увлекательная задача — указать на малоизвестные, но ценные идеи, которые нуждаются в поддержке. Учёные получили бы надёжный способ определения перспективности своих работ.
Я разрабатывал программу оценки перспективных технологий шесть лет. Ещё два года самый мощный компьютер Дарнеги-центра анализировал всемирный банк данных научных и технических публикаций. К сожалению, удалось сделать немного — краткосрочная и неточная модель социопрогноза накладывала слишком сильные ограничения. Предсказание могло охватить не более 70 % технологий 3-го уровня. Но всё-таки удалось составить список восьмидесяти восьми технологий, которые я назвал бифуркационными. Программа определила не только технологии, но и — в случае уже опубликованных работ — людей, которые являлись ключевыми фигурами для данных открытий.
Никки ахнула и посмотрела на Джерри. Тот стоял и, хмурясь, читал письмо отца.
В это время Дарнеги-центр перешёл под управление корпорации «ЗороастрИнк» — попросту был ею куплен. Мне это не казалось существенным — я был учёным, и организационные дела института меня не интересовали.
Но «ЗороастрИнк» стала активно вмешиваться в дела центра: часть проектов была закрыта, а ряд программ, наоборот, получил дополнительное финансирование.
Моя тема была одобрена. Более того, список-88 вызвал бурную реакцию среди руководства «ЗороастрИнк» и был засекречен — вопреки моему мнению. Оказалось, что, согласно закону и условиям продажи Дарнеги-центра, все результаты, полученные в центре, являются собственностью «ЗороастрИнк».
Мне предложили заняться улучшением списка-88. Но я уклонился, объяснив, что серьёзное усовершенствование списка бифуркационных технологий невозможно без кардинального улучшения модели социопрогноза. Мне разрешили работать над этой сложной и малообещающей — именно из-за своей сложности — задачей. Я был доволен, что ушёл от закрытой и ставшей прикладной темы в фундаментальную и незасекреченную — потому что до практических результатов было ещё очень далеко.
Я разрабатывал матаппарат социомоделирования десять лет — и доказал, что существующий прогноз можно сделать математически более совершенным. Эти изящные результаты составили книгу «Битва за историю», которая получила некоторую известность в кругах специалистов. Конечно, эту работу я собирался продолжить и в будущем.
