— Ну и что? — нахмурился Джерри.
— Чудак! — рассмеялась девушка.
Джерри присмотрелся к ней внимательнее. Улыбающаяся Элиза была одета легко — на ней красовались лишь шорты-хаки и белая футболка. Загорелые ноги босы, лишь защищены от колючих шишек гибкими прозрачными подошвами. Рыжие пышные волосы до плеч золотились на солнце, зелёные глаза Элизы ласково смотрели на Джерри. Оранжевая, в тон волосам, бабочка сидела на плече девушки изящной брошкой.
«Шпионка!» — сердито подумал на бабочку юноша. Была бы его досада меньше, если бы рыжеволосая девушка не была так эффектна?
«Уран на боку! Какая неловкость!»
Джерри прекрасно знал, что Элиза в него влюблена, а умница Элиза отлично понимала, что он знает про это. А когда рядом с юношей сидит красивая и влюблённая в него девушка, то воздух становится наэлектризованным, как перед грозой. И эта напряжённость только усиливается от того факта, что сердце юноши давно занято и он никак не может ответить на чувство девушки.
Даже если она первая красавица Колледжа!
— Джерри, ты совершенно не представляешь, что такое — быть королевой, — пустилась в объяснения Элиза. — Это принципиально другой уровень проблем и обязанностей, чем у нас — простых смертных. Когда я узнала, что Никки стала королевой, я очень обрадовалась! — откровенно воскликнула девушка.
— Да? — удивился Джерри.
— Конечно! — засмеялась Элиза. — Я сразу поняла, что ваша… дружба обречена. Никки перешла на уровень, когда привязанности к обычным людям уже не существенны.
— Я так не думаю, — сухо сказал юноша.
— Джерри, я лично хорошо знакома с несколькими королевскими фамилиями, — вздохнула Элиза, — включая настоящих королей. Их брак рассчитывается по стольким параметрам… Королям не разрешены нормальные чувства и эмоции — они заложники своего положения.
— Кажется, ты не очень любишь королей, — с трудом улыбаясь, сказал Джерри.
Элиза заглянула в глаза юноше.
— Джерри, я не эгоистка, которая думает только о себе. Я знаю, что ты остался один после смерти родителей, и понимаю, что дружба с Никки для тебя важна…
Девушка замялась.
— Я хочу, чтобы ты знал — у тебя есть ещё… один друг, которому ты… очень дорог. И мне страшно подумать, что будет, когда… Если бы Никки просто осталась богатой рантье и не лезла в политику… Но у неё амбициозные планы. Она должна войти в союз с другими королевствами, а главный путь для этого — брак с принцем другой династии… Милый Джерри, у тебя нет шансов стать мужем королевы, — серьёзно и с сочувствием сказала Элиза.
Джерри сдавило грудь. Он понимал, что Элиза говорит искренне, но его мозг отказывался верить услышанному.
— Я ещё не могу предсказывать будущее — вот доживу до него и там посмотрю… — сказал он мрачно.
— Конечно… — вздохнула Элиза. — Но я должна была тебя предупредить. Я знаю, что Никки платит за твоё обучение и ты признателен ей за это. В таких условиях ты просто вынужден работать на неё.
— Мы работаем вместе не из-за этого, — возразил Джерри.
— Может, вопрос финансового долга сейчас не важен для тебя, но он — тот камень, который будет держать тебя в центре Гринвич, даже если ты захочешь уйти оттуда.
— Почему я должен захотеть уйти оттуда? — сердито удивился Джерри.
— Когда владельцем центра окажется не просто Никки, а королева Николь с мужем, каким-нибудь принцем, — медленно сказала Элиза, — тебе там будет трудно работать.
— Опять ты за своё! — рассердился не на шутку Джерри.
— Джерри, это может случиться скорее, чем ты думаешь, — сказала Элиза. — С юными королевами и принцессами часто так…
Мрачное молчание.
— У меня к тебе есть предложение… скорее — просьба… — продолжала Элиза.
— Какое предложение? — буркнул юноша.
— Пожалуйста, не сердись, милый Джерри! — воскликнула Элиза. — Не сердись и не хмурься! Я просто хочу, чтобы ты знал: у меня много денег. На сегодняшний день моё личное состояние, за которое я никому не даю отчёт, около двух миллиардов. Любимая прабабушка надарила… Ты можешь взять у меня сколько нужно денег и расплатиться с Никки.
Джерри хотел возразить, но Элиза предостерегающе подняла руку и добавила:
— У меня одних процентов набегает в год столько, что твой долг — ничтожная сумма для меня. Ничего не прошу, никаких условий не ставлю, ты ничем не будешь мне обязан — это я буду рада, что смогла помочь тебе хоть чем-то…
Девушка говорила с таким искренним чувством, что злость Джерри куда-то испарилась, и он тихо сказал:
— Спасибо за предложение, Элиза, — он, конечно, не собирался у неё одалживаться, но оценил её слова.
— Чудная полянка! — сказала девушка, оглянувшись вокруг. — И солнышко приятное, нежаркое.
Элиза легко поднялась на ноги. Сделала несколько длинных загорелых шагов по лужайке, а потом вдруг сняла футболку и бросила её на траву, оставшись в купальнике.
— Можно, я позагораю рядом?
Что можно ответить на такой вопрос?
Элиза закинула руки за голову и с очаровательной непосредственностью потянулась на солнышке.
— Я тебе нравлюсь? Я — красивая? — вдруг спросила девушка.
Джерри не умел врать:
— Ты не можешь не нравиться, ты — первая красавица Колледжа. Но какое это сейчас имеет значение?
Элиза радостно улыбнулась.
— Мне это важно знать! А будет ли это иметь значение?.. Доживём до будущего, а там посмотрим… — повторила она слова Джерри.
— Я хотел бы поработать, — наконец решился сказать юноша. — У меня много дел, которые надо сделать до завтра…
Элиза резко помрачнела — словно внутри неё выключили свет. Плечи девушки ссутулились, а голова наклонилась. Рыжие волосы потускнели и загородили лицо.
Элиза стояла неподвижно, опустив руки.
Вдруг на землю стали падать крупные прозрачные капли, поблёскивая на солнце. Они летели вниз медленно и часто, разбиваясь и оседая росой на траве.
— Что случилось, Элиза? — вскочил Джерри.
Девушка не отвечала.
Джерри заглянул ей в лицо. Оно было искажено такой мукой, что юноша вздрогнул.
— Элиза?
Слёзы лились беззвучно и беспрерывно.
Джерри взял девушку за плечи и тихонько встряхнул, пытаясь привести в чувство. В ответ Элиза неожиданно прижалась к Джерри и спрятала лицо на его груди. Юноша замер. Девушка всхлипывала и бормотала:
— Джерри… Джерри… я потерялась и не могу себя найти… у меня всё валится из рук…
Рубашка юноши быстро промокала. Отсыревшие слова еле долетали до слуха юноши, но слёзы были красноречивей слов.
