Башметова тем временем встала, вытащила из
шкафчика темный флакон с каким-то лекарством, отхлебнула из горлышка,
поморщилась и сказала:
– Значит, разнюхали наши бабы! Ты из
милиции?
Я покачала головой:
– Нет, из частной структуры.
– Откуда? – не поняла Роза.
– Работаю в фирме, которая за деньги ищет
виновных в преступлениях, – доходчиво пояснила я.
– И кто же тебя нанял? – неожиданно
поинтересовалась Башметова. – У Аси никаких родственников нет, а друзья от
нее давным-давно сбежали!
– Милиция нашла в подъезде паспорт на имя
одной женщины, – быстро соврала я, – и теперь обвиняет ни в чем не
повинного человека в убийстве, меня нанял супруг несчастной.
– А-а-а, – протянула Роза, –
значит, она бедняжка! Хитро получается! С чего вы решили, что я с какого-то
боку при этой истории? Может, эта баба и есть убийца! Зря, между прочим,
милиция ее не арестует! Вон у нашей директрисы в садике сына посадили! Тоже
ходила, пела: «Сереженьку несправедливо в тюрьму сунули, мальчика оговорили». А
что все узнали потом? Ее Сереженька нескольких девочек испортил, да в конце
концов на такую нарвался, которая стыда не побоялась и в ментовку побежала!
– Моя клиентка ни при чем, – резко
перебила я Розу, – она просто документ выронила, с Асей Локтевой женщина
никогда и знакома не была. А вот вы с убитой в одном месте работали и Ильяса
поделить не могли. Похоже, ты, голубушка, постаралась! Живо говори, где
пистолет взяла!
– Да что ты о моей жизни знаешь! –
взвилась Роза. – Девятой у родителей была! Ничего хорошего отродясь не
видела!
– Это еще не повод, чтобы людей
убивать, – возразила я, – и потом, при чем тут количество членов
семьи?
– Не трогала я Аську! Мы дружили!
– Очень часто нежные отношения трансформируются
в ненависть, в особенности если подруженьки поругались из-за мужика. Ладно,
понятно, собирайся.
– К-куда? – испуганно спросила Роза.
– В отделение пойдем! – рявкнула
я. – Неужели тебя совесть не мучает? Сначала пристрелила женщину, а теперь
хочешь невиновного человека подставить!
– Не убивала я Асю, – заорала
Роза, – не трогала ее, пылинки со сволочи сдувала! Что ты вообще знаешь?..
– Можешь больше не упоминать про девятого
ребенка в семье, – ехидно ответила я, – но, по-моему, ты зря
считаешь, что младшему дитятке позволено все. Впрочем, такое мнение часто имеют
люди, которых родители сильно избаловали.
– Мои предки были сволочи, –
окончательно перестала сдерживаться Роза, – и как я могла убить Аську? От
нее мои дети зависели!
– Твои дети? От Локтевой? –
удивилась я. – Что ты имеешь в виду? Ася была воспитательницей в группе,
куда они ходили?
Роза скривилась и замолчала, спустя несколько
минут она вдруг спросила:
– Значит, ты получаешь деньги за находку
убийцы.
Я кивнула:
– Правильно.
– Следовательно, просто так от меня не
уйдешь?
– Нет.
– И кто тебе растрепал про Ильяса и
Асю? – в отчаянии воскликнула Роза. – Ни одна живая душа о них не
знала!
– У стен бывают уши, а у шкафов
глаза, – туманно ответила я.
– Сейчас ты вызовешь милицию…
– Верно!
– Я-то сумею доказать свою
невиновность, – рассуждала вслух Роза, – но менты все равно в садик
припрутся, с директрисой побеседуют, а у нашей начальницы язык как помело,
мигом разнесет весть… Слушай, сколько ты хочешь за то, чтобы уйти? А? У меня
кое-что есть! Немного, правда…
– Ты не убивала Асю?
– Нет. Детьми клянусь, нет!
– Ну-ка расскажи мне, что вас связывало.
Если я пойму, что ты не виновата, то уйду сама и никому ни слова о своем визите
не скажу.
– Да, конечно, – закивала
Роза, – слушай. Я была…
– Девятым ребенком в семье. Уже наслышана
о твоем ужасном детстве, переходи прямо к сути дела.
– Но ты иначе ничего не поймешь, –
неожиданно твердо сказала Роза.
Внезапно мне вспомнился Олег, частенько
повторявший:
– Допрашивать человека нелегкое
искусство, тут свои правила. Первый закон гласит: не перебивай. Пусть говорит
сколько хочет, потом кучу ерунды отбросишь и поймешь, что главное. Собьешь
свидетеля, он детали упустит, а уж поверь мне, крохотные, незначительные на
первый взгляд подробности подчас очень важны!
– Говори, – велела я, – значит,
ты родилась девятым ребенком в семье…
Родители Розы, люди верующие, богобоязненные,
не признавали никаких ограничений рождаемости. Сколько господь деток послал,
столько и хорошо, нельзя душу живую губить. Но, очень заботясь о душе, Семен и
Нина не подумали о теле, детей-то надо одевать, обувать, кормить, поить. Отец с
матерью не были пьяницами или маргиналами, вовсе нет, оба работали не покладая
рук, вернее, лопат и метелок, потому что были дворниками. Особого достатка в
семье не было, и младшие дети донашивали вещи за старшими. Ели Башметовы в
основном картошку и макароны, колбаса случалась лишь по праздникам, зато всем
детям, как на подбор девочкам, романтик Семен дал красивые имена, назвал их в честь
цветов: Гортензия, Анюта, Флокса, Пиона, Роза…
Будучи малышкой, Роза не задумывалась о
материальном положении семьи и не расстраивалась, получив от Пионы абсолютно
потерявшие внешний вид туфли, осознание нищеты пришло к девочке в первом
классе, когда ее позвала к себе в гости на день рождения соседка по парте
Леночка. Очутившись в шикарной квартире, Роза растерялась, увидала комнату
Леночки и притихла. Чего только не было у одноклассницы: игрушки, книжки… А
какая одежда висела в шкафу!
Придя домой, Роза со слезами на глазах
бросилась к матери, та выслушала дочь и… поставила в угол.
– Зависть – страшный грех, – поучала
Нина малышку, – вон какая ты нехорошая! Главное – не мирские блага, а
вечное царствие божье, мешок с золотом туда пропуском не служит. Люди должны
страдать, искупая свои грехи, только тогда им будет дарована вечная жизнь в
раю.
В голове у Нины были весьма своеобразные
понятия о вере и о том, как должны вести себя верующие люди. Посты она
соблюдала постоянно, для детей скидок не делала, на все просьбы Розы: «Мама,
кушать хочется», – сурово отвечала:
