– Налей воды и выпей, голод пройдет, это
тебя бес искушает, послушаешься его, схватит и раздерет на части.
Роза, напуганная до одури, бежала к крану и
покорно глотала пахнущую хлоркой воду. Но после посещения квартиры Леночки в
душе девочки что-то перевернулось, и она поняла: не все люди несут жизнь, как
тяжелый сундук с несчастьями, кое-кто живет радостно.
Принято считать, что в религиозных семьях
вырастают хорошие дети, редко совершающие дурные поступки. От пьянства,
воровства, хулиганства таких ребят удерживает вера. А еще полагают, будто
многодетные семьи – это сплоченный коллектив, в котором один за всех и все за
одного. Впрочем, в большинстве случаев так и бывает, однако то ли вера у Нины и
Семена была кривая, то ли они имели некие генетические нарушения, но дети у них
не задались. Сначала неприятность случилась с Гортензией, ее поймали в
магазине, когда девушка пыталась украсть туфли, затем Флора связалась с
какой-то компанией и ушла из дома. Нина и Семен ужесточили контроль за детьми,
но, видно, плеткой дела было не исправить. Пиона начала пить, а Анюта
ухитрилась забеременеть в четырнадцать лет. Вот тут Нина, забыв про святость,
закричала:
– Аборт делать надо!
Анюта прищурилась и спросила:
– А как же душа невинная? Разве ее губить
можно? Нас ты без счета нарожала! Значит, сама просто к врачу пойти боялась!
Разразился такой скандал, что Роза, тогда
совсем маленькая, забилась под кровать, слушая дикие вопли мамы и хамски
спокойные ответы сестры. Потом Анюта выбежала за дверь, а утром пришла милиция
и начался настоящий ужас. Оказывается, Анюта повесилась на чердаке, оставив
записку: «Лучше сдохнуть, чем так жить. В моей смерти виноваты родители».
Милиция, разбиравшаяся в деле, не нашла
никакого криминала. Да, семья живет не слишком богато, даже бедно, но Нина
варит еду и пытается привить детям лучшие качества, ни мать, ни отец не пьют,
чего еще надо? В конце концов дело прикрыли за отсутствием состава
преступления.
Нина же решила воспитывать оставшихся дочерей
еще строже. Роза, лежа в постели, частенько думала: «Вот выйду замуж, рожу
только двоих, и точка, и уж постараюсь, чтобы у них все-все было. Надо искать
богатого мужа».
Можно сказать, что Розе повезло, ей на
жизненном пути попался вполне благополучный Ильяс. У парня имелся собственный
бизнес, он торговал подержанными автомобилями. Не олигарх, конечно, но особых
проблем с деньгами Ильяс не имел, а еще он был высокий, очень красивый,
смуглый, с бездонно-карими глазами и мягко вьющимися волосами. В придачу к
симпатичной внешности Ильяс обладал ровным характером, не пил, не курил, не
ругался. Ясное дело, Роза с удовольствием согласилась стать его женой. И снова
произошел вселенский скандал, Нина уперлась, словно норовистый ишак.
– Не дам благословения, – шипела
она, – Ильяс не нашей веры, мусульманской. Грех за инородца замуж
выходить.
Роза по привычке послушалась маму, отец к тому
времени уже умер, и Нина получила полную власть над дочерью. Но Ильяс был
настроен решительно, не слушая слабые возражения Розы, он пришел к будущей теще
и сказал:
– Понимаю, почему вы против нашей
женитьбы, одна остались, хотите Розу около себя в бесплатных сиделках держать.
Только не выйдет, не надо нам вашего благословения.
Свадьбу играли в маленьком кафе, Ильяс подарил
Розе красивое белое платье и фату, девушка ощутила себя абсолютно счастливой.
В самый разгар праздника в кафе вошла Нина.
– Мама, – бросилась к ней Роза.
Она наивно полагала, что мать сменила гнев на
милость и явилась порадоваться за дочку. Но как она ошибалась!
Нина вскинула вверх правую руку.
– Проклинаю тебя, ты предала нашу веру!
Роза попятилась, притихшие гости присмирели, а
Нина выхватила из сумки пузырек с зеленкой и, выплеснув его на платье невесты,
припечатала:
– Чтоб тебе счастья не видать!
Роза остолбенела, гости, присутствовавшие при
отвратительной сцене, замерли, не растерялся лишь один Ильяс.
– Ну спасибо, тещенька, – радостно
закричал он, – зелень – это к богатству, и вообще, цвет ислама. Ну
угодила, ну уважила!
После этого жених подмигнул музыкантам, те
схватились за инструменты, а Ильяс закружил в танце трясущуюся в ознобе Розу.
– Забудь, – шептал он на ушко
молодой жене, – выкинь из головы.
– Хорошо, милый, – покорно
согласилась Роза, но в душе у нее ежом ворочался испуг.
Ох, не будет им ни счастья, ни радости,
материнское проклятье самое страшное.
Больше Роза с Ниной не виделась. Первый год
она прожила с Ильясом словно в раю, муж баловал жену как мог, а когда Роза
объявила о своей беременности, и вовсе потерял голову. Еще больше он обрадовался,
когда на свет появилась двойня.
– Даже хотеть больше нечего! –
воскликнул Ильяс, привезя домой супругу с детками. – Все имеем!
Роза только поежилась.
– Ой, не надо так говорить, счастье
сглазишь.
– Ерунда, – засмеялся Ильяс, –
не верю я в приметы.
Через два месяца после рождения внуков
свекровь Розы, ставшая ее настоящей матерью, внезапно скончалась от сердечного
приступа. Не успел Ильяс похоронить Фатиму, как приключилась новая беда: на его
бизнес наехали налоговики, нашли какие-то неправильно оформленные бумаги. В
результате Ильясу, чтобы не попасть в тюрьму, пришлось срочно раздавать
нешуточные взятки, столько денег, сколько запросили жадные людишки, у Башметова
не имелось, он влез в долги и был вынужден потом продать дело.
В конце года Ильяс стал почти нищим. Решив не
сдаваться, он продал свою большую квартиру, новенькую иномарку, купил для семьи
скромную двушку и подержанные «Жигули». Разницу Башметов пустил в оборот,
надеясь снова стать хозяином дела. Но, видно, проклятье Нины не потеряло своей
силы, очень скоро Ильяс разорился во второй раз.
Для Башметовых наступили суровые времена.
Двойняшкам требовалась еда и одежда, поэтому Ильяс начал подрабатывать извозом,
а Роза пошла служить нянечкой в детсад. Место показалось ей очень выгодным,
зарплата, правда, копеечная, но детей сотрудников в учреждении держали
бесплатно, и на еду тратиться не приходилось. Частенько Роза приносила Ильясу
котлеты, рыбу и булочки, от которых отказались избалованные дети.
Коллегам по работе Роза о себе ничего не
рассказывала и ни с кем особо дружить не собиралась. Приходила на службу,
молчком мыла полы, а вечером, подхватив детей, отправлялась домой. Еще одним
плюсом в отношении садика было то, что они жили рядом с ним.
