После этого она уронила салфетку на колени
Луизы, та быстро достала из сумки пакет с деньгами и сунула его под ткань.
Почти в предсмертном состоянии Луиза вернулась
домой и, ответив на вопрос Раисы: «Ну как, помогла баня?» – «Только хуже
стало», – рухнула в кровать.
Ей нужно было осмыслить ситуацию, понять, как
жить дальше, она промучилась всю ночь без сна, пытаясь составить план действий,
а на следующий день к ней явилась делегация с сообщением: найдены останки
конструктора и шофера!
Ирина на секунду замолчала, я, боясь
шелохнуться, смотрела на Малову. Значит, противная Раиса оказалась права, Луиза
и впрямь знала, где муж. Сначала она предполагала, что конструктор обретается в
другой стране, затем пришла весть из КГБ. Вот почему Луиза воскликнула: «Они
все-таки убили его», не сдержалась, была на пике стресса и выдала себя. Только
окружающие, наверное, решили, что вдова имеет в виду грабителей, тело-то долго
не находили, значит, Луиза Иосифовна могла теоретически надеяться на встречу с
супругом, а тут известие о трупе, отсюда и возглас: «Они (то есть уголовники)
все-таки убили его».
После торжественных похорон мужа Луизу никто
не беспокоил, но она жила в постоянном страхе, очень хорошо понимая, что к ней
внимательно присматриваются и прислушиваются, пытаются сообразить, была ли жена
в курсе планов Марка, она сообщница или жертва супруга. Луиза очень хорошо
понимала: шум вокруг имени Марка Матвеевича никому не нужен, громогласно
заявлять о том, что конструктор продавал на Запад секреты, никто не станет.
Марка ухитрились вычислить, схватить, вытрясти из него нужную информацию, а
потом убить, обставив дело как банальное ограбление. Шофер Михаил пал пешкой в
чужой игре. Наверное, его подозревали в пособничестве шефу, ведь Марк шага без
него не делал. И если сейчас в отношении Луизы возникнет хоть минимальное
подозрение, ее устранят столь же филигранно, подстроят автомобильную катастрофу
или инсценируют самоубийство. Матвея отправят в детский дом, а может, тоже
убьют. Сын уже не крохотный ребенок, школьник, значит, и его уничтожат и
начисто закопают историю об измене Марка. Правда не должна выплыть наружу,
народу не следует знать, что секреты обороны страны известны врагам!
Додумавшись до этого, Луиза не впала в панику.
Она вдруг обрела силу и железную волю. На себя вдове было плевать, нужно
спасать сына, и Луиза начала действовать, соблюдая крайнюю осторожность.
Понимая, что она не может, не вызвав ненужного
внимания, обменять большую квартиру на маленькую, Луиза, заботясь о Раисе,
прописала сестру к себе. После исчезновения вдовы и мальчика Раиса должна
остаться обеспеченной дамой, Луиза считала себя ответственной за младшую
сестру. И еще, апартаменты были набиты картинами, фарфором, антиквариатом;
превратившись в наследницу, Раиса безбедно проведет вторую половину жизни.
Оформив бумаги, Луиза, дождавшись июня, как
всегда, укатила в Веревкино.
– Ты обязана мне помочь, – завершила
она свой рассказ.
Ирина, совершенно обалдев от обилия
невероятных сведений, еле-еле выдавила из себя вопрос:
– Каким образом?
– Я все продумала до мельчайших
деталей, – сказала Луиза, – Ты же иногда картошкой торгуешь?
– Ну да, – кивнула Малова.
– Значит, так! Через пару недель повезешь
мешки на электричку, постарайся попасться на глаза соседкам и скажи: «Вот,
решила картошку продать, много осталось». А через час после твоего отъезда изба
вспыхнет огнем. Ты на базаре, соседи сразу на помощь не бросятся, баллоны с
газом в кухне стоят. Ясно? Мы с Матвеем в огне погибнем!
– С ума сошла! – заорала
Ирина. – Никогда!
– Сядь, – велела Луиза, – нас
там не будет, мы в мешках уедем, под видом картошки. Матюша мелкий, я тоже
некрупная, докатишь нас до леса, а там мы расстанемся. Ты на поезд, мы пешком
до Колькина, ну и так далее. Кстати, мешков должно быть три, один с настоящей
картошкой, два с нами. Разбежимся в разные стороны, ты на рынок езжай и в ряды
становись, торгуй спокойно, потом на пепелище рыдать будешь и волосы на себе
рвать, но никаких сомнений ни у кого возникнуть не должно: все опрошенные на
рынке обязаны подтвердить: Малова с утра приехала и бойко корнеплодами
торговала. Ясно?
Ира схватилась за голову:
– Куда же ты пойдешь?
– Тебе знать не надо, – сурово
ответила Луиза, – за тобой могут следить, еще найдут нас. Но, поверь, я
все приготовила, квартиру и работу, одна беда, документов у меня нет, паспорта
настоящего! Ну да я такую службу пока нашла, что никаких бумаг не спросят,
ладно, решу проблему. Главное нам сейчас «умереть», исчезнуть.
Малова вцепилась пальцами в стол.
– Но изба-то сгорит?
– Конечно!
– И где же нам жить с дочкой?
Луиза поморщилась:
– Сказала же, я все продумала. Вот, держи
деньги. Тут тебе на многое хватит, и на дом, и на мебель, еще и останется.
– Откуда у тебя столько?
– Все Раисе отойдет, – меланхолично
пояснила Луиза, – квартира, мебель, картины, кроме моих драгоценностей,
они тут, в сумке. Ожерелье бриллиантовое я продала, из вырученных денег тебе на
дом и барахло хватит, а на остальное сама жить буду. Впрочем, я прихватила лишь
наиболее ценное, что попроще дома осталось. Соседи ничего не подумают, решат,
тебе московский любовник помог, отец дочки.
– А Раиса не заподозрит неладное? Не
начнет орать на всех углах: «Где же цацки? Почему их на месте нет?»
Луиза улыбнулась одними губами.
– Не переживай! Как только о моей
«смерти» узнаешь, сразу в Москву езжай и Раиске о беде сообщи. Пошляйся по
квартире, потом и уезжай. Я свою сестру хорошо знаю, она решит, что ты
драгоценности сперла.
– Ой! Еще в милицию заявит.
– Нет, побоится, доказательств-то нет.
Все чисто будет.
– Нехорошо как-то…
Луиза встала:
– Ладно, забудь все, мы с Матюшей завтра
уедем. Сама справлюсь, без тебя, новый план придумаю. Убить, правда, нас могут,
пока другую историю затею, но, значит, судьба такая.
– Сядь, – велела Малова, – мы с
тобой ближе некуда, естественно, я тебе помогу. Надо лишь еще раз все
продумать. Кстати, Матвей уже большой…
– Я ему все объясню, – кивнула
Луиза, – потом, когда сбежим! Вот только паспорт надо достать, да такой,
чтобы в него мальчик вписан был, я все продумала, а с бумагами загвоздка, но
ждать больше нельзя, чует мое сердце, вернемся осенью в город и сгинем.
