– То есть вы не вмешиваетесь, просто консультируете.
– Точно.
– Значит, вы решили приехать сюда без предупреждения, и все это по доброте душевной?
– Хочешь сказать, мне нужно приглашение, чтобы помочь старому другу?
– Я не ваш друг и у вас здесь нет юрисдикции. Собирайтесь и уезжайте.
– У тебя здесь тоже нет юрисдикции.
– Вы правы. Поговорите с главным следователем, Биллом Даффи. Он вам скажет то же самое. До свидания, Алан.
Джек повернулся и пошел к дому. Алан сказал:
– Подожди минуту. Подожди одну минуту, черт возьми! – Он загородил Джеку дорогу. – Хотя бы на минуту перестань быть упрямым сукиным сыном!
Джек смотрел ему в глаза, чувствуя, как внутри закипает ярость.
«Аккуратно!»
Алан засунул руки в карманы. У него было усталое лицо. Ему понадобилась минута, чтобы подобрать подходящие слова.
– Семь лет назад я неправильно поступил с тобой, – признался он. – После Слэвина я позволил тебе взяться за дело Гамильтона. Я не знал, какие… серьезные у тебя проблемы. Я предполагал, что с психологической точки зрения ты не в лучшей форме, и все же позволил тебе заняться этим. Почему? Потому что ты был лучшим моим спецом, и я знал, что ты его поймаешь. Ты это сделал. Но все же это было ошибкой. То, что происходило с тобой… Тогда мы не были достаточно подготовлены, чтобы заметить тревожные признаки. Теперь все изменилось, у нас ведется строгий психологический отбор, все работают в командах, мы предлагаем консультации, выходные и так далее. Все это для того, чтобы избежать потери самообладания или чего похуже.
Джек смотрел на Даффи, который разговаривал с детективом в штатском возле машины без опознавательных знаков.
– Эй, Джек, ты слушаешь? Я пытаюсь сказать тебе что-то важное, а ты меня игнорируешь.
Гнев Джека медленно нарастал. Он перевел взгляд на лицо Алана.
– То, что случилось с Амандой… – продолжил Алан и осекся. Он глубоко вздохнул. – Это моя вина, Джек. Я виню себя за то, что случилось с ней. И с тобой. Нам следовало притормозить. Мне нужно было забрать у тебя это дело. Но в том и состоит проблема… Всегда понимаешь, что следовало сделать.
Услышав имя Аманды, Джек начал закипать. Он сжал кулаки и представил, как сделает из Алана отбивную: «Ах ты двуличный, лживый м…»
«Не надо, Джек, не делай этого!»
Линч откашлялся.
– Я слишком долго нес бремя вины. Все это время… оно грызло меня изнутри. Боже, из-за него я получил второй инфаркт…
– Да, я помню, вы были так убиты горем, что бортанули меня через две недели после того, как я похоронил жену. Конечно, вы всегда были отличным парнем!
– Эй, давай разберемся! Я не хотел тебя увольнять. Решение отпустить тебя на вольные хлеба принимало начальство. Когда я говорю «отпустить», то имею в виду все: никакого выходного пособия, пенсионного фонда, медицинской страховки. Кто, по-твоему, воевал за тебя? Кто, как ты думаешь, покрыл счет за полугодовое медицинское лечение, который тянул на тысячи? Ясное Дело, что твоя медицинская страховка здесь ни при чем.
– Все, что угодно, лишь бы крепче спалось ночью!
Лицо Алана окаменело, но он взял себя в руки.
– Послушай, я знаю, что ты до сих пор злишься на меня, но давай посмотрим на факты. Не я пытался голыми руками убить какого-то репортера из бульварной газеты. Когда он решил подать в суд, то это был иск не к тебе, Джек, это был иск ко всем нам, и угадай, кто выделил деньги. Угадай, кто уговорил его решить вопрос без суда и не светить твое имя в газетах. Тебе повезло, что тебе не пришили попытку убийства. А что касается другой твоей внеаудиторной деятельности… Послушай, я тебя не сужу, но люди, которые считают деньги, судят. Они начали задавать вопросы, немного покопали, и им не понравилось то, что они обнаружили. Я защищал тебя сколько мог.
Джек был поражен, как складно у Алана получалось лгать. Он был потрясен, но не удивлен. Обман был заложен в природе Алана.
Джек знал, что ему следовало повернуться и уйти. У Линча здесь не было юрисдикции, и этот разговор не имел смысла. Но удерживало его то, что он знал, что у Алана на повестке дня на самом деле.
Внутренний голос советовал ему быть осторожнее.
– Послушай, я здесь, чтобы помочь. Я хочу помочь, – продолжал Алан. – Ты уже используешь наши ресурсы – мы практически работаем вместе. Просто скажи, Джек, как я могу помочь?
Джек уставился на него. Потом сказал:
– Вам плюс, Алан.
– Хорошо. С чего ты начнешь?
– Завтра утром я проведу пресс-конференцию и объявлю всем, что ФБР здесь, чтобы помочь нам. Я представлю вас, и вы сможете поделиться соображениями по поводу Песочного человека.
Джек заметил, что кровь отхлынула от лица Алана. Вот она, правда! Но Алан быстро овладел собой.
– Будет много СМИ, весь мир будет смотреть… А что, это же слава, Алан!
– Газетчикам известны некоторые подробности твоего прошлого, – возразил Алан. – Я не думаю, что ты захочешь, чтобы и остальная часть стала известна общественности, не так ли?
– Это угроза?
– Я смотрю на вещи реально. А она состоит в том, что ты не захочешь, чтобы я отвечал на вопросы экспромтом. Лучше на этот раз я останусь в тени.
– Еще один момент, прежде чем вы уйдете… – остановил его Джек. – Если вы еще раз надумаете использовать смерть Аманды, чтобы заставить меня играть в свои игры, предварительно позвоните в страховую компанию и убедитесь, что ваша дорогущая страховка проплачена, потому что следующим будет пробуждение на больничной койке. Все понятно, долбаный м…?
– Приятно видеть, что ты изменился, – ответил Алан и ушел. Билл Даффи подошел к Джеку. В зубах у него была зажата незажженная сигарета.
– Что ты сказал тому типу? У него такой вид, словно ему яйца в тисках зажали.
Глава 39
В задней части фургона находилась станция слежения, два факса, телефоны, оснащенные новейшими технологиями шифровки, и два компьютера с безопасными каналами, связанные с лабораторией ФБР. Виктор Драгос сидел за сиденьем водителя на двойном стуле, обтянутом черной кожей, и разговаривал по телефону. Из-за тусклого серого света от экранов компьютеров на его лице пролегли глубокие тени. Алан захлопнул дверь и сел рядом. Снаружи взрывотехники поднимались по ступенькам на веранду дома. Аккуратно зачесанными светлыми волосами, заразительным смехом и атлетическим телосложением Драгос напоминал известного спортсмена из какой-нибудь школы Среднего Запада. Он положил трубку.
– Нингидрин прибыл, – сказал он. – Патологоанатом, с которым работает Кейси, Уилсон, его лаборатория готовы отправиться в путь. Отчего такой грустный, Эл?
– Кейси не с нами.
