Уверенность Василия, что отца убили, о чем он настойчиво и
многократно повторял каждому, кто это хотел слышать (Василий, вероятно,
надеялся, что армия заступится за своего Верховного), не была и не могла быть
бредом пьяного. Он знал слишком много. Он знал, что заговорщики «организовали
болезнь» Сталина, он знал также, что его отец думал о готовящемся заговоре.
Молодой генерал, знающий тайну смерти отца, мог сделаться знаменем, даже
организатором нового переворота против узурпаторов отцовской власти. Поэтому
его дни на воле оказались считанными.
Сначала постарались избавиться от него по-хорошему. Министр
обороны Булганин вызвал его к себе и предложил ему поехать в провинцию, в один
из военных округов, но он отказался, желая остаться в Москве. Тогда его
разжаловали, арестовали и посадили в знаменитую теперь своим зверским режимом
Владимирскую тюрьму. Это произошло через неполных два месяца после смерти
Сталина — 28 апреля 1953 года. Просидев там семь лет, он умер в ссылке в Казани
в марте 1962 года.
Сестра его думает, что он умер от алкоголизма, но, увы, есть
в мире еще и другая, более безжалостная болезнь — политика. От нее он скорее
всего и умер…
Вернемся вновь к официальным документам.
В «Правительственном сообщении» от имени ЦК КПСС и Совета
Министров, опубликованном только 4 марта 1953 года, сказано: «В ночь на 2-ое
марта у товарища Сталина, когда он находился в Москве в своей квартире, произошло
кровоизлияние в мозг, захватившее важные для жизни области мозга. Товарищ
Сталин потерял сознание. Развился паралич правой руки и ноги. Наступила потеря
речи».
О тяжкой, смертельной болезни Сталина сообщают только на
четвертый день, ибо фактически удар у Сталина был вечером 1 марта (смотрите
выше рассказ Хрущева).
«Правительственное сообщение» о болезни Сталина, видно,
составлено заговорщиками без консультации с врачами, иначе Сталин не потерял бы
сначала сознание, а потом речь. Для лечения Сталина создается комиссия из
восьми врачей — академиков и профессоров. Во главе комиссии — новый министр
здравоохранения СССР Третьяков и новый начальник Лечебно-санитарного управления
Кремля Куперин. В сообщении говорится, что «лечение товарища Сталина проводится
под постоянным наблюдением Центрального Комитета КПСС и Советского
Правительства», то есть «вредительское лечение» исключается.
5 и 6 марта выходит несколько бюллетеней о ходе болезни
Сталина. Составленные на этот раз, по всей видимости, с использованием последних
и лучших медицинских учебников, бюллетени поражают подробностью и изобилием
непонятных, сугубо медицинских терминов, частично тут же переведенных на
русский язык. За внешней озабоченностью ходом болезни Сталина и «энергичными
мерами» его лечения, иногда даже вызывающими частичное улучшение состояния
больного, чувствуется, что смерть Сталина — дело решенное. Так, бюллетень,
составленный 5 марта, в день смерти, и опубликованный 6 марта, сообщает: «В 11
часов 30 минут вторично наступил тяжелый коллапс, который был с трудом
ликвидирован соответствующими лечебными мероприятиями»; но даже: «В дальнейшем
сердечно-сосудистые нарушения несколько уменьшились, хотя общее состояние
продолжало оставаться крайне тяжелым», — словом, дело клонится к летальному
исходу, но энергичные лечебные меры не дают еще Сталину умереть.
5 марта 1953 года Сталин умирает. Тогда наследники прибегают
к неслыханной мере: они создают совершенно новую комиссию академиков и
профессоров из семи человек во главе с теми же Третьяковым и Купериным для
подтверждения правильности диагноза болезни Сталина и правильности его лечения
под руководством ЦК.
Комиссия дала авторитетное заключение: «Результаты
патологоанатомического исследования полностью подтверждают диагноз,
поставленный профессорами-врачами, лечившими И. В. Сталина. Данные
патологоанатомического исследования установили необратимый характер болезни
И. В. Сталина с момента возникновения кровоизлияния в мозг. Поэтому
принятые энергичные меры лечения не могли дать положительный результат и
предотвратить роковой исход» («Известия», 7.03.53).
Это не врачи, а Берия и его соучастники заручились
свидетельством, чтобы доказать свое алиби. Они знали, что не только Василий
Сталин будет утверждать, что «они убили Сталина». Но одно то, что им понадобилось
такое свидетельство, выдает их с головой.
Дворцовый переворот в ночь с 28 февраля на 1 марта 1953 года
против Сталина во многом напоминает дворцовый переворот против Павла I и
его убийство в ночь с 11 на 12 марта 1801 года. Тогда восстала дворянская элита
против жестокого царя, сейчас восстала сталинская элита против «отца и
учителя», открыто угрожавшего «детоубийством». В этом последнем заключается и
разница: дворянские заговорщики восстали, чтобы спасти Россию от тирана, а
сталинцы — чтобы спасти собственные головы.
Большинство заговорщиков против Павла были склонны сохранить
жизнь царю, если он подпишет манифест о добровольном отречении от престола
(только при этом условии дал свое согласие на переворот сын Павла Александр);
большинство заговорщиков против Сталина, вероятно, тоже сохранили бы ему жизнь,
если бы он добровольно ушел со своих постов. Но Берия думал, что в создавшихся
условиях лучший Сталин — Сталин мертвый. В свое оправдание он мог бы
процитировать и своего предшественника, организатора заговора против Павла,
петербургского военного губернатора графа Палена, сказавшего в ночь заговора
своим соучастникам: «Вспомните, господа, что нельзя сделать яичницу, не
разбив яйца».
Даже объявления о наступлении новой эры после Павла и после
Сталина перекликаются между собою. Обычная традиционная формула при
естественном наследовании престола в старой России гласила, что сын будет
управлять в духе «незабвенного родителя нашего», но в манифесте 12 марта 1801
года Александр I подчеркнул, что будет управлять по законам и «по сердцу»
покойной государыни Екатерины II. Это означало либеральное управление.
Заговорщики против Сталина в своем первом постановлении после его смерти
отмежевываются от него тем, что умалчивают его имя и обещают управлять страной,
руководствуясь «выработанной нашей партией политикой», а не «гениальными
указаниями» только что умершего «отца, учителя и вождя». При этом наследники
предупреждают против возможного «разброда и паники» (ничего, мол, страшного не
произошло!). Вот соответствующее место из Постановления совместного заседания
пленума ЦК КПСС, Совета Министров СССР, Президиума Верховного Совета СССР от 7
марта 1953 года:
«Центральный Комитет Коммунистической партии Советского
Союза, Совет Министров Союза ССР, Президиум Верховного Совета СССР в это
трудное для нашей партии и страны время считают важнейшей задачей партии и
правительства — обеспечение бесперебойного и правильного руководства… что в
свою очередь требует… недопущения какого-либо разброда и паники, с тем чтобы
таким образом безусловно обеспечить успешное проведение в жизнь выработанной
нашей партией и правительством политики как во внутренних делах нашей страны,
так и в международных делах».
Таким образом, в этом первом, самом важном юридическом акте
о престолонаследии нет ни слова о Сталине, но есть обещания управлять так, как
когда-то управляла наша «государыня» — партия.
