Различным экспедициям, поднимавшимся вверх по Нилу, ни разу не удалось добраться до таинственных истоков этой реки.
По сообщению Фердинанда Берне, немецкого врача, экспедиция, отправившаяся вглубь Африки в 1840 году под покровительством МехметаАли, остановилась в Гондокоро, между четвертой и пятой северными параллелями.
В 1855 году Брён-Ролле, савойец, назначенный консулом Сардинии в Восточный Судан, взамен умершего Водея, выехал из Хартума под именем купца Якуба, торгующего камедью и слоновой костью. Он достиг Белении, расположенной за четвертым градусом. Здесь он заболел и вернулся в Хартум, где умер в 1857 году.
Ни доктор Пеней, начальник египетской медицинской службы, который добрался на небольшом пароходе до местности, расположенной на градус ниже Гондокоро, и, вернувшись в Хартум, умер там от истощения, ни венецианец Миани, обогнувший водопады под Гондокоро и достигший второй параллели, ни мальтийский купец Андреа Дебоно, прошедший несколько дальше по Нилу, не могли переступить через эту заколдованную черту. В 1859 году Гийом Лежан по поручению французского правительства отправился в Хартум по Красному морю и отплыл по Нилу с двадцатью солдатами и экипажем, насчитывавшим десятка два матросов, но и он не пошел дальше Гондокоро; жизнь его была в большой опасности. Экспедиция, во главе которой стоял д'Эскейрак де Лотюр, тоже пыталась достигнуть истоков Нила.
Но путешественников останавливал все тот же роковой предел. Посланцы Нерона некогда достигли девятого градуса широты; следовательно, за восемнадцать столетий было выиграно каких-нибудь пять или шесть градусов, то есть от трехсот до трехсот шестидесяти географических миль.
Некоторые из путешественников пытались достигнуть истоков Нила, взяв за отправной пункт восточный берег Африки.
Шотландец Брюс, путешествие которого продолжалось с 1768 до 1772 года, выехал из абиссинского порта Массауа, пересек область Тигре, побывал на развалинах Аксума, увидел истоки Нила там, где их не было, и не добился никаких серьезных результатов.
В 1844 году доктор Крапф, английский миссионер, основал миссию в Момбасе, недалеко от Занзибара, и открыл вместе со священником Ребманом две горы на расстоянии трехсот миль от берега; это горы Килиманджаро и Кения, на которые поднялись Хейглин и Торнтон.
В 1845 году француз Мэзан высадился один в Багамойо напротив Занзибара и добрался до Джеламора, где погиб от жестокой пытки, которой его подверг вождь одного из племен.
В 1859 году в августе молодой путешественник Рошер из Гамбурга, присоединившись к каравану арабских купцов, дошел до озера Ньяса, где был застигнут во время сна и убит.
Наконец, в 1857 году лейтенанты Бёртон и Спик, два офицера бенгальской армии, были посланы Лондонским географическим обществом исследовать Великие озера Африки. 17 июля они покинули Занзибар и направились прямо на запад.
После четырех месяцев неслыханных мучений (багаж их был разграблен, а носильщики перебиты) они достигли Казеха, сборного пункта купцов и караванов. Это была область Лунных гор, и здесь они собрали драгоценный материал относительно быта, управления, религии, фауны и флоры страны. Отсюда они двинулись к первому из Великих озер – Танганьике, расположенному между 3° и 8° южной широты. Добрались они до него 14 фейраля 1858 года. Здесь наши путешественники ознакомились с разными племенами (большая часть их – людоеды), жившими по берегам озера.
В обратный путь они пустились 26 мая и 20 июня были уже снова в Казехе. Тут Бёртон заболел и несколько месяцев пролежал в постели. Сник же воспользовался этим временем, чтобы пройти более трехсот миль к северу, к озеру Укереве. Достиг, он этого озера 3 августа, но ему удалось осмотреть лишь небольшую часть его, расположенную на 2° 30' южной широты.
Спик вернулся в Казех 25 августа и вскоре вместе с Бёртоном направился к Занзибару, куда путешественники прибыли только в марте следующего года. Отсюда эти два смелых исследователя отбыли в Англию. Парижское географическое общество присудило им премию.
Доктор Фергюссон не преминул с обычной своей точностью отметить, что эта последняя экспедиция не перешла 2° южной широты и 29° восточной долготы.
Итак, цель доктора Фергюссона заключалась в том, чтобы соединить исследования Барта с позднейшими исследованиями Бёртона и Спика. Для этого надо было продвинуться по африканскому материку более чем на двенадцать градусов.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
Сны. Кеннеди. – Злоупотребление местоимениями множественного числа. – Намеки Дика. – Прогулка по карте Африки. – Между двумя точками циркуля. – Новейшие экспедиции. – Спик и Грант. – Крапф, Деккен, Хейглин.
Доктор Фергюссон очень энергично готовился к отъезду. Он лично руководил сооружением воздушного шара, делая в нем некоторые изменения, неизвестно какие, ибо доктор на этот счет был нем как могила. Он уже давно начал изучать арабский язык, а также разные наречия негров и благодаря своим лингвистическим способностям сделал большие успехи.
Тем временем его друг-охотник не отходил от него ни на шаг. Должно быть. Дик боялся, как бы Самуэль не улетел, не сказав ему ни слова. Не раз шотландец снова порывался убеждать друга отказаться от своей затеи, но тот был непоколебим. Порой Кеннеди обращался к нему с патетической мольбой, но и это не трогало доктора. И вот Дику стало казаться, что Фергюссон как бы ускользает у него из рук. Бедный шотландец действительно заслуживал сожаления. Он уже не мог иначе как с ужасом смотреть на лазурный свод небес. Даже во сне у Дика кружилась голова от какого-то покачивания, и каждую ночь ему мерещилось, что он летит вниз с неизмеримых высот.
Надо прибавить, что во время этих ужасных кошмаров бедный Дик раза два даже сваливался со своей кровати. И он сейчас же показывал Фергюссону свою расшибленную голову.
– Ведь и упал-то я всего с каких-нибудь трех футов, никак не больше, – прибавил он добродушно, – а шишка вон какая! Посуди сам.
Этот намек, в котором слышалось глубокое уныние, однако, не смутил доктора.
– Мы не упадем, – заявил он.
– А если все-таки упадем?
– Говорю тебе – не упадем!
Это было сказано так решительно, что Кеннеди не нашелся что возразить.
Особенно раздражало его то, что доктор, казалось, совсем не считался с ним, находя, что Кеннеди бесповоротно предназначен самой судьбой быть его спутником в воздушном путешествии. Это было решенное дело. Самуэль невыносимо злоупотреблял местоимением первого лица множественного числа: «мы подвигаемся вперед», «мы будем готовы такого-то числа», «мы отправимся»… Частенько пользовался он местоимением «наш» и в единственном и во множественном числе: «наша корзина», «наше исследование», «наши приготовления», «наши открытия», «наши подъемы»…
Все это приводило Дика в содрогание, хотя он и решил не отправляться в это воздушное путешествие. В то же время ему не хотелось раздражать своего друга. Надо добавить, что он втихомолку выписал из Эдинбурга, сам не зная для чего, некоторое количество специально подобранной одежды и свои лучшие охотничьи ружья.
