Фергюссону в его тревожном состоянии духа порой казалось, что до него доносится из леса какой-то неопределенный шум, а однажды между деревьями даже как будто блеснул огонек. Вооружившись подзорной трубой, он еще внимательнее стал всматриваться в темноту, но решительно ничего не увидел и не услышал. Очевидно, у него была галлюцинация. Он снова стал прислушиваться, но не мог уловить ни малейшего шума. В это время как раз заканчивалась его вахта, он разбудил Кеннеди и, наказав ему быть особенно бдительным, улегся подле Джо, спавшего мертвым сном. А Кеннеди, протирая слипавшиеся глаза, спокойно зажег свою трубку и, опершись на борт корзины, стал усиленно курить, чтобы этим разогнать одолевавший его сон.
Кругом царила мертвая тишина. Легкий ветерок слегка шевелил верхушки деревьев и, покачивая «Викторию», как бы убаюкивал сонного охотника. Тот изо всех сил старался стряхнуть с себя дремоту: поднимал отяжелевшие веки, таращил в темноте почти ничего не видевшие глаза, но в конце концов, поддавшись непреодолимой усталости, все-таки заснул.
Сколько времени проспал Дик, он и сам не мог бы сказать. Вдруг он был разбужен неожиданным светом и потрескиванием.
Он открыл глаза и вскочил. Ему в лицо пахнуло сильнейшим жаром. Лес. внизу пылал…
– Пожар! Горим! – закричал он, хорошенько не понимая, что вокруг него творится.
Оба товарища его вскочили со своих мест.
– Что такое? – спросил Самуэль.
– Пожар! – отозвался Джо. – Но кто мог…
В этот миг под залитой огнем листвой раздались громкие крики.
– А, дикари! – закричал Джо. – Это они подожгли лес, чтобы уж наверняка нас изжарить.
– Это племя талиба. Головорезы Эль-Хаджи, – сказал доктор.
Кругом «Виктории» свирепствовал огонь. Треск сухих ветвей смешивался с шипеньем зеленых. Лианы, листья – словом, все живое в этой растительности извивалось от действия разрушительной стихии. Всюду бушевал океан пламени. На фоне его вырисовывались черные стволы огромных деревьев с обуглившимися ветвями. И этот пылающий океан отражался в тучах. Самый воздух, казалось, был объят пламенем.
– Скорее на землю! – крикнул Кеннеди. – В этом наше спасение!
Но Фергюссон, крепко схватив своего друга за руку, удержал его, а затем бросился к якорному канату и одним взмахом топора перерубил его. Огонь со всех сторон подбирался ю «Виктооии», он уже лизал ее освещенные бока, но она, освободившись от своих уз, взвилась на тысячу футов ввысь.
По лесу понеслись ужасающие вопли, раздались оглушительные ружейные выстрелы.
А «Виктория», подхваченная утренним ветром, уже неслась к западу. Было четыре часа утра.
ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ
Племя талиба. – Погоня. – Опустошенный край. – Умеренный ветер. – «Виктория» все снижается. – Выброшены последние продукты. – Скачки «Виктории». – Защита с оружием в руках. – Ветер свежеет. – Река Сенегал. – Гуннский водопад. – Нагретый воздух. – Перелет через Сенегал.
– Не сними мы с вами вчера вечером приборов с нашей «Виктории», нам, без всякого сомнения, пришел бы конец, – заговорил доктор.
– Вот что значит сделать все вовремя, – заметил Джо. – Спаслись, и так просто.
– Но мы еще далеко не вне опасности, – возразил Фергюссон.
– Что же тебя пугает, Самуэль? – спросил Кеннеди. – Ведь опуститься «Виктория» не может, а если бы даже она и опустилась, велика ли беда?
– Велика ли беда? – повторил доктор. – А ну-ка. Дик, взгляни!
«Виктория» как раз пролетала над опушкой леса, и там аэронавты увидели человек тридцать всадников, одетых в широкие шаровары и развевающиеся по ветру бурнусы. Всадники были вооружены копьями и мушкетами и скакали рысью на своих резвых, горячих лошадях по тому же направлению, по которому двигалась потерявшая свою скорость «Виктория».
Завидев шар, всадники принялись дико кричать и размахивать оружием. Их смуглые лица, казавшиеся еще более свирепыми благодаря жидким всклокоченным бородам, выражали лютую ненависть и жажду разделаться со своими жертвами. И они с большой легкостью неслись по равнине, спускавшейся к реке Сенегал.
– Конечно, это жестокие дикари племени талиба, свирепые сподвижники Эль-Хаджи, – сказал Фергюссон, – Да, признаться, я предпочел бы очутиться в лесу среди, хищных зверей, чем попасть в руки этих бандитов.
– Вид у них действительно не особенно мирный, – отозвался Кеннеди, – и притом какие здоровенные детины.
– Хорошо еще, что такие звери не летают, – промолвил Джо. – Это все-таки выигрыш для нас.
– Взгляните-ка, – продолжал Фергюссон, – на эти разоренные поселения, на сожженные хижины, – это ведь все их рук дело. Там, где были возделанные, цветущие поля, теперь полнейшее запустение.
– Ну, им нас не догнать, – заметил Кеннеди, – а если нам еще удастся перелететь через Сенегал, то там уж мы будем в полной безопасности.
– Совершенно верно Дик, но все это при условии, если мы не станем снижаться, – проговорил доктор, не спуская глаз с барометра.
– А знаешь, Джо, нам с тобой совсем не лишнее иметь наготове ружья, – промолвил Кеннеди.
– Конечно, мистер Дик, это повредить не может, – отозвался Джо. – Как хорошо, что мы их не посеяли в пути!
– Ах, драгоценный ты мой карабин! – воскликнул охотник. – Надеюсь, я никогда с тобой не расстанусь!
И Кеннеди зарядил ружье с особенной тщательностью. К счастью, пороха и пуль еще имелось в достаточном количестве.
– На какой мы сейчас высоте, Самуэль? – спросил Дик своего друга.
– Приблизительно на высоте семисот пятидесяти футов. Но теперь уж не в нашей власти подниматься и опускаться, искать в воздухе благоприятных течений. Мы находимся в полной зависимости от нашей «Виктории».
– Это очень прискорбно, – промолвил Кеннеди. – Ветер как назло очень умеренный. Вот повстречай мы такой ураган, какой свирепствовал все последние дни, давно бы мы потеряли из виду этих бандитов!
– Теперь эти плуты не особенно что-то спешат, – заметил Джо, – они не утруждают себя и едут рысцой, словно на прогулке.
– Будь мы от них на расстоянии ружейного выстрела, уж позабавился бы я – стал бы вышибать их из седла одного за другим, – заявил охотник.
– Так-то так, – отозвался доктор, – но ведь и мы тогда очутились бы на расстоянии ружейного выстрела от них, и наша «Виктория» была бы превосходной мишенью для их длинных мушкетов. А ты можешь себе представить, в каком положении мы бы очутились, если бы они продырявили ее оболочку!
