Мила усмехнулась, Проповедник скорчил ему рожу, а Пугало зловеще взмахнуло серпом.
— Ты прав. Постараемся не смущать тебя и синьора ди Трабиа, — отозвался Натан. — Эта вилла?
— Да.
Огромный дом, окруженный высокой стеной, находился справа от дороги.
— У нас есть какой-нибудь план? — поинтересовался Ланцо.
— Очень простой. Приканчиваем слуг ди Орманни, у него их четверо или пятеро, берем его за одно место и просим вернуть пропажу, — кровожадно произнес Меризи.
План был, мягко говоря, не из удачных.
— Поступим еще проще, — сказал Натан. — Шуко, вон там деревце. Ты у нас парень ловкий, глянь с него через забор. Посмотри обстановку. Вдруг там целая армия.
Цыган не спорил, кивнул, а Меризи буркнул:
— Нет там никого. Я совсем недавно был на вилле. Барон только въехал и собирался вскоре уезжать. Чего вы боитесь?
Никто ему не ответил, все ждали цыгана, который вернулся через несколько минут еще более мрачный, чем прежде:
— Пятеро слуг? Их только во дворе четырнадцать и, возможно, еще кто-то в доме. Грузят вещи в карету, седлают лошадей. У всех оружие. Могут возникнуть проблемы.
Натан вздохнул:
— Проблемы возникнут, если они уедут с моим кинжалом. Можем попытаться сократить их число. У меня два пистолета.
— У меня тоже, — сказал цыган. — У Людвига и кавальери по одному, и у них фитили, в отличие от наших. А у тебя, художник?
— Я прочту стих, и они упадут замертво, — буркнул тот. — У меня только рапира, мессэре.
— Значит, у нас шесть выстрелов, — произнес Натан. — Если будем хорошо целиться, то из четырнадцати останется восемь. Восемь против пяти — это уже куда ни шло.
— Так мы что, войдем и сразу будем стрелять? — Даже настырный Шуко был удивлен таким напором, а вот Пугало едва не запрыгало от радости и предвкушения кровавой схватки. — А если мы ошиблись, если любезный мессэре Меризи привел нас не туда?
— Туда я вас привел! — огрызнулся тот.
— Действуем по обстоятельствам, — решил я. — Только по возможности не прикончите барона. Надо же хотя бы понять, на кой черт ему понадобился клинок стража. Ну что? Идем?
Меризи громыхнул молотком по калитке, сказав нам:
— Держитесь так, словно ничего не происходит.
Окошко в металлической створке распахнулось.
— Мессэре Меризи? — удивился слуга, внимательно рассматривая наши лица. — Его милость не говорил, что вы придете к нему.
— А разве друзья должны предупреждать друзей о своем приходе?
— Его милость вернулся поздно и просил его не беспокоить. — Тот все еще неуверенно топтался на месте. — Заходите позже.
— Доложи. Дело срочное. Иначе получишь палок за нерадивость. Это касается заказа на картину, которую просил твой господин.
Мы удостоились еще одного взгляда.
— Эти мессэре тоже друзья барона?
— Конечно. Мы идем от дома виконта ди Велетто, которого ты знаешь как Птенчика. Это по пути.
— Мессэре, не могли бы вы прийти завтра? У меня приказ.
— Тогда передай барону, что ты и будешь рисовать вместо меня, раз не желаешь открывать дверь! — рассвирепел Меризи, поворачиваясь к воротам спиной.
— Постойте!
Окошко захлопнулось, стукнул засов, и калитка распахнулась.
— Проходите, мессэре.
Шуко был прав, во дворе оказалось много вооруженных слуг. Все были заняты погрузкой вещей и попытками запрячь норовистых лошадей в карету.
— Его милость куда-то собрался? — поинтересовался Меризи.
— Нет. Вчера к нему приехали гости. Уезжают они. Я доложу его милости о вашем приходе, — сказал слуга, направляясь к крыльцу.
— Надо идти за ним, — прошипел я Меризи, надеясь, что зажженный фитиль в пистолетном футляре не очень заметен. — Ведь барон же не идиот!
Один из слуг, возившийся с лошадьми, смуглый и низкорослый, увидел нас и рявкнул:
— Кто их пустил?! Черт тебя подери, Беттито! Что вы стоите?! Убить их! Быстро!
Натан и Шуко выстрелили одновременно, сразу же прихлопнув двоих. Пока мы с ди Трабиа подносили фитили к нашим пистолетам, стражи успели дать еще один залп, ранив одного и убив другого. Кто-то закричал, кто-то нырнул за карету, но большинство бросились к нам. Я поднес фитиль, прицелился, попал в голову смуглого, а кавальери, замешкавшись на секунду, угодил в живот того, кто стоял на козлах и заряжал арбалет.
В едком пороховом дыму я сунул за пояс ставший бесполезным пистолет и взялся за палаш.
— Ну, вот видишь, страж, — недобро усмехаясь, сказал Меризи, выхватывая рапиру и отбрасывая ножны в сторону. — Сколько проблем решилось за одно мгновение! Нам здесь не рады, с нами не собираются церемониться и даже не планируют корчить из себя актеров, доказывая, что они невинные овечки. Какая экономия моего времени!
— Как же ты любишь трепаться, — Шуко крутанул фальчион вокруг запястья, наблюдая за приближающимися.
— Но больше всего я люблю действовать. Вон к тому, с усиками, не лезь. Он отличный фехтовальщик. Эй, ньюгортец, этот на тебе. Надо прорваться к дому, пока нас не взяли в кольцо. Прикрывайте друг друга!
Он первым бросился вперед, в выпаде проткнув грудь ближайшему, отразив дагой удар сбоку, так как его рапира все еще была в теле противника. Я был ближе всех к нему, рубанул палашом напавшего на художника по выставленной вперед ноге, прямо по колену, а затем воткнул острие клинка под подбородок так, что брызнувшая кровь попала мне на лицо.
Шуко и ди Трабиа дрались в паре, фальчион и шпага двигались практически в унисон, и на постриженной лужайке уже лежал один труп, и еще двое раненых отползали назад.
Натан фехтовал уже на крыльце, сдерживая тех, кто находился с другой стороны кареты. Звенела сталь, то и дело раздавались проклятья. Меризи, с которым мне пришлось действовать сообща, оказался свирепее и бесстрашнее кабана. Он бросался прямо на клинки, вертелся волчком и бил рапирой, точно молнией.
Мне лишь оставалось прикрывать его спину и переступать через тела убитых и раненых. Когда мы все оказались рядом с Натаном, от конюшни прибежали еще трое слуг, итого на ногах оставались лишь шестеро, порядком разозленных тем, что мы все еще живы.
— В дом! — рявкнул ньюгортец, широко размахивая шпагой и удерживая наседающих на расстоянии. — Переверните там все вверх дном! Но найдите мне его!
— А ты? — спросил я.
— Я их не пропущу. Вилла слишком велика, чтобы кто-то оставался со мной. Две пары справятся с этим быстрее.
— Ты мне все больше нравишься, ньюгортец, — усмехнулся Меризи, отдавая ему свою дагу. — Удачи!
