. — Можно было бы так сказать, — осторожно ответила Доминик.
— Поэтому вы, наверное, мало узнали друг о друге, о делах друг друга, прежде чем поженились.
— Да, это так.
— А что вы действительно знаете о Винсенте? Вы знаете о его происхождении?
Доминик смотрела на нее с удивлением.
— Нет. Я не знаю ничего — абсолютно ничего. Ах, это нелегко объяснить… наверное, вам это покажется совершенным безумием, но… слова казались лишними. Тогда они были не нужны. А потом… — Она вздохнула. — У нас не было времени. Я знаю только то, что сказал мне Сальвадор. Вы расскажете мне о Винсенте? Вы скажете мне, как он стал таким? Когда я приехала сюда, он очень бурно реагировал на мои слова о бедности некоторых людей здесь и позже сказал что-то о том, что не всегда знал такую жизнь, как сейчас. Я его не поняла, а он не захотел объяснить. Может, объясните вы?
Изабелла встала и, подойдя к окну, в печальной задумчивости всмотрелась вдаль. Потом она обернулась к Доминик и улыбнулась.
— Я расскажу вам немного, — тихо продолжила она. — Я расскажу вам то, что, по-моему, вы должны знать.
— Да? — Доминик ждала.
— Да. — Изабелла вздохнула. — Начнем с того, что мы с Винсенте… как бы это выразиться? — не единственные дети. То есть у нас есть братья и сестры, но мы не знакомы с ними.
Доминик изумленно уставилась на нее.
— Как это? Изабелла пожала плечами.
— Наши родители были очень бедны. Кажется, нас было девять. Но нашим родителям не хватало денег, и мы бродили по улицам, как те дети, которых вы видели в фавеллах, понимаете?
— Да.
— Я вижу, вы не знаете, что это значит — быть бедными. Поверьте мне, я не хочу говорить свысока, но тот, кто не испытал этого на себе, не может понять, как это глубоко и бесконечно унизительно: не иметь обуви и одежды и даже гребешка, чтобы расчесать волосы. Мы были худы и оборваны, но мы были вместе, мы с Винсенте. Он был намного старше меня, конечно, и намного умнее, я уверена. — Она улыбнулась. — Однажды в фавелле появился человек. Это был бизнесмен. Мой отец работал в одной из его компаний и украл какие-то деньги. Человек угрожал вызвать полицию. Мой отец молил и унижался, он сказал, что ему надо кормить большую семью и что мы умрем с голоду, если его посадят в тюрьму.
Слова эти звучали горько. Доминик поняла, что отец был не слишком правдив в оценке своей роли по отношению к остальным членам семьи.
— По крайней мере, — продолжала Изабелла, — видно, у человека этого было доброе сердце: он посмотрел на нас и улыбнулся. Это была прекрасная улыбка, и Винсенте улыбнулся ему в ответ. Я была слишком испугана и могла только прятаться за спину Винсенте. Человек подошел к Винсенте и спросил моего отца, как его зовут. Мой отец сказал, что это — его старший сын. Это была не правда, но мой отец решил, что тому человеку покажется, что старший сын — это более важно, что потеря отца более серьезна. Мы не знали, что он задумал. Только позже мы узнали, что у этого человека, сеньора Сантоса, жена не могла иметь детей. Сеньор Сантос захотел усыновить Винсенте. Были заплачены деньги, мой отец был человеком жадным. К сожалению, Винсенте отказался идти без меня. Я говорю «к сожалению», потому что я, кажется, доставляла брату одни только неприятности. — Она снова вздохнула.
Доминик начала кое-что понимать.
— Сколько… сколько лет было тогда Винсенте? — спросила она.
— Ему было одиннадцать, а мне — три. Это было уже двадцать лет тому назад. Доминик тряхнула головой.
— Вы когда-нибудь видели потом своих настоящих родителей?
Изабелла покачала головой.
— Они переехали — мы не знали, куда. А теперь, полагаю, они уже умерли.
Она говорила совершенно бесстрастно, и Доминик посмотрела на нее с изумлением.
— Вы ничего не чувствуете по отношению к ним — даже к вашей матери? — воскликнула она.
Изабелла пожала плечами.
— Моя мать во всем слушалась отца. И, по-моему, у нее было столько детей, что она рада была, что нас забирают.
— Но это ужасно!
— Это жизнь, Доминик.
— Это… это поэтому Винсенте так ожесточен?
— Отчасти, наверное. По крайней мере это в какой-то степени объясняет его взгляды — возможно, неверные.
— Понимаю, — кивнула Доминик. — А его жена?
— Валентина?
— Да. Он любил ее? Изабелла покачала головой.
— Это тоже был настоящий фарс. Валентина Кордова была владелицей целой сети компаний. Они принадлежали ее отцу, а когда тот умер, она взяла бразды правления в свои руки. Это была совершенно безжалостная деловая женщина, и все говорили, что у нее нет сердца. Она хотела заполучить корпорацию «Сантос» и получила бы, если бы приемный отец не умолил Винсенте вмешаться. Винсенте было тогда всего двадцать два, а Валентине не меньше тридцати трех — тридцати четырех лет. Но, как вы, наверное, уже поняли, он может быть совершенно неотразим, когда пожелает, и он почти за один вечер разоружил эту жесткую деловую женщину. То, что он должен был жениться на ней, чтобы заключить эту сделку, свидетельствует о силе воли Валентины.
— Вы… вы хотите сказать… вот почему он на ней женился?
— Да. — Изабелла вздохнула. — Мой отец был в восторге. Он хотел этого. Винсенте это знал. И в конце концов это было самое малое, что он мог сделать для человека, который назначил его своим наследником. Доминик тряхнула головой.
— Это просто невероятно! И… и брак был счастливым?
— Если вы хотите спросить, была ли счастлива Валентина, то — да, наверное, была. Был ли счастлив Винсенте — вопрос спорный. Боюсь, что для него это было еще одним примером того, как одни люди используют других.
— Но он тоже использовал Валентину!
— Только ради нашего отца. Наш отец был болен. Он уговаривал Винсенте сделать это, и Винсенте послушался. Видите ли, он был равнодушен к ней. А как мог Винсенте подвести нашего отца?
У Доминик пересохло во рту. Если Винсенте один раз женился из-за денег, разве не мог он жениться второй раз из мести? Это казалось вполне возможным, даже вероятным, и мысль эта терзала ее.
— Она умерла?! — спросила Доминик, соскальзывая с постели. — Как?
— Валентина поехала навестить дядю и тетю в Новом Орлеане. На обратном пути самолет разбился при взлете.
— О… — Доминик с трудом вздохнула. — Как это было ему удобно!
— Вы так не думаете, — проницательно заметила Изабелла. — И у меня такое чувство, что за этим вашим с Винсенте разрывом кроется больше, чем его первый брак. Постарайтесь понять, Доминик, у Винсенте была нелегкая жизнь — и непростая в отличие от той, какой, наверное, была ваша. Сначала — это наше существование в фавеллах, когда мы изворачивались, как могли. Потом наша жизнь у Сантосов, которые относились к нам более по-родительски, но для Винсенте это тоже имело осложнения в виде Валентины. И наконец — я. Я… я связалась с человеком, и… ну, это не может вас интересовать, конечно. По крайней мере Винсенте был глубоко поражен, когда я решила уйти в монастырь. Он пытался разубедить меня, но я была тверда.
