Доминик молча смотрела на него, потом подняла глаза к лицу Винсенте. Там читалось удовлетворение и нечто более того: какая-то недобрая радость.
По телу ее пробежала дрожь. Внезапно она почувствовала, что больше не выдержит. Недели ожидания, постоянное напряжение из-за ее отношений с Винсенте, а теперь еще — вот это!
Ничего не видя вокруг, она тряхнула головой, быстро прошла мимо Изабеллы и вошла в гостиную. Первые секунды она еще не знала, что собирается сделать. Только когда она увидела за окном две машины, она поняла это.
Ей надо уезжать. Она может ехать. Перед ней — транспорт, и если она доберется до Рио, то там нетрудно будет связаться с Британским посольством. Как только эта идея оформилась, она начала спешить. Шаги ее ускорились, потом она побежала.
Оказавшись у машин, она взглянула на автомобиль Винсенте, увидела ключ в зажигании и поспешно села за руль. Дрожащими пальцами она включила двигатель, но разобраться в управлении оказалось не так легко. Она неловко переключала разные ручки и наконец нашла нужную.
Но как раз в тот момент, когда колеса машины начали поворачиваться, она услышала чьи-то громкие голоса, потом руки Винсенте распахнули дверцу, и, наклонившись, он выдернул ключи из зажигания, прежде чем она успела ему помешать.
— Думаю, что нет, — тяжело сказал он, прислоняясь к дверце. — Время бежать прошло, Доминик. — И с этими словами он на руках вынес ее из машины.
Доминик вырывалась, пока не увидела, как из дома выходит Изабелла. Тут она затихла. Она проиграла. Ей ничего не остается делать. Придется встретить гнев и презрение Винсенте и принять их.
Изабелла подошла к ним, сердито сверкая глазами.
— Ты с ума сошел, Винсенте? — воскликнула она. — Ты дрался с этим человеком, а теперь пытаешься нести Доминик! Ты совсем обезумел? Ты попадешь обратно в больницу с переутомлением. Ради Бога, прости меня, но ты должен рассказать Доминик о Хардинге. Винсенте прошел мимо Изабеллы.
— Ты хочешь, чтобы я предал ее соотечественника? О, нет! Мы с Хардингом в расчете!
Изабелла шла за ними следом, качая головой. В холле они встретили Сальвадора.
— Пожалуйста, убери этого… этого человека из внутреннего дворика, Сальвадор, — отдал приказ Винсенте. — Мне все равно — можешь сам отвезти его в Бела-Виста, но убери его немедленно.
— Да, сеньор. — Сальвадор был в восторге. Изабелла коснулась руки брата.
— Я поеду с Сальвадором, — спокойно сказала она. — Мне надо кое-что купить в Бела-Виста.
— О, нет, — начала было Доминик, но Винсенте уже поднимался по лестнице, как будто не замечая, что ему приходится выдерживать ее тяжесть.
Он принес ее в их комнаты и закрыл дверь, потом, прежде чем отпустить, серьезно посмотрел на нее. Оказавшись на ногах, Доминик обтерла о платье вспотевшие ладони и сказала:
— Не знаю, каковы твои намерения, Винсенте, но мне уже больше не выдержать.
— Тебе уже больше не выдержать! — изумленно повторил он. — А я — я чуть с ума не сошел от беспокойства! — Неожиданно в его голосе зазвучал гнев. — Бога ради, Доминик, почему ты никогда не приходила в больницу? Почему ты никогда не подходила к телефону, когда я звонил?
Она непонимающе уставилась на него.
— Ты звонил? — чуть слышно переспросила она.
— Ну конечно же. После того, как ты была у меня в Рио и убежала в таком состоянии, я звонил бессчетное количество раз, но Сальвадор всякий раз отвечал, что ты вышла или что не будешь подходить к телефону.
Доминик начала кое-что понимать. Недоверчиво глядя на Винсенте, она спросила:
— А Изабелла? Ты ее тоже спрашивал?
— Конечно. Доминик покачала головой и отвернулась.
— И все равно… даже если мне не передавали всех этих слов, почему ты хотел меня видеть? То есть… ты дал мне ясно понять, что про меня думаешь!
— Да? — горько сказал Винсенте. — Сомневаюсь. Чтобы дать тебе это ясно понять, нужна целая жизнь!
Она резко повернулась обратно, сжав руки.
— Что… что ты пытаешься мне сказать? Винсенте пристально посмотрел на нее, потом шагнул вперед, и пальцы его скользнули по ее рукам вверх, сжав ее плечи, и медленно и безвозвратно привлекли ее к нему. Он внимательно вгляделся в ее лицо — Доминик не могла разглядеть выражения его глаз, затененных длинными ресницами. Потом он ответил:
— Я пытаюсь — не слишком успешно — сказать тебе, что люблю тебя. Я знаю, что со мной трудно… знаю, что отвратительно обращался с тобой, но я ничего не мог поделать. Я не хотел, чтобы ты была мне нужна. Марион Роулингс сказала правду — я действительно сначала решился отнять тебя у Хардинга. Ты можешь мне простить?
Доминик не отрывала от него глаз.
— Но… но ты так рассердился… — жалобно прошептала она.
— Знаю, знаю. — Он тряхнул головой, и пальцы его сильнее сжались на ее плечах. — Разве ты этого не понимаешь? Ах, Доминик, все бесполезно… я должен это сделать. — И он притянул ее к себе и поцеловал, страстно раздвинув ее губы, так что она до конца почувствовала снедающее его желание.
Доминик казалось, что колени ее подгибаются, когда он снова подхватил ее на руки и отнес на кровать. Став рядом с нею на колени, он прижался губами к ее пальцам.
Доминик старалась не потерять голову. Это было трудно, когда ей так хотелось, чтобы он не прерывал своих ласк.
— Продолжай… — чуть слышно прошептала она.
Винсенте с сожалением вздохнул.
— Хорошо, ты имеешь право знать все. Когда я встретил тебя в Галеао, я решил, что ты — очень привлекательная молодая женщина и что мне будет очень приятно добиваться цели, которую я перед собой поставил. В том-то и было дело. Я был вынужден признаться себе, насколько это оказалось приятно. Когда ты упала в бассейн в ту ночь, я окончательно понял, что случилось. Но я не мог тебе этого сказать. Господи, тебя ведь привлекал блеск, а не человек!
— Это не правда! — негодующе перебила она его.
— Сейчас, может быть, и да, — мягко поправил он ее. — Сейчас я начинаю верить, что существует такая вещь, как любовь. Раньше я не верил. И не хотел верить. И когда ты обвинила меня, я возненавидел тебя. Поверь мне, Доминик, я готов был убить тебя за то, что ты разрушила веру, которая пришла ко мне. Доминик приподнялась.
— Но ведь ты мог сказать, что это не так. Ты мог сказать мне правду! Винсенте склонил голову.
— Я — гордый человек, Доминик. Я не хвастаюсь этим, но это правда, к сожалению. Мне невыносимо было, что ты поверила той женщине, а не мне. Я хотел причинить тебе боль, но… я только делал больно себе.
— Но почему ты передумал?
Винсенте вздохнул.
— В тот день… в тот день, когда ты выбежала из больницы в Рио, я понял, что действительно сделал тебе больно. Я хотел бежать за тобой… молить тебя… извиниться… Но, конечно, я не мог. И у меня не было возможности — до сегодняшнего дня — показать тебе, что я всего-навсего человек, любящий тебя до безумия.
