– Ладно, в общем-то, мне
однофигственно, – согласилась я, – Капустняк так Капустняк. Только
кто она? А то еще попаду в дурацкое положение.
Люся хихикнула.
– Олеся – та, которой открылось!
– Что? – заморгала я.
– Все, – окончательно развеселилась
Люся, – смысл жизни и прочее. Ну как правильно питаться, что следует
делать, чтобы не болеть.
– Она врач?
– Не-а.
– Кто же?
– Вроде бананами торговала, но
подробностей сообщить не могу.
– Чем торговала?
– Ба-на-на-ми! – четко произнесла
Люся. – Неужели ты никогда не видела такие длинные, желтые фрукты в
кожуре, очень вкусные, жаль, от них толстеют больше, чем от жареной картошки.
Значит, тащила госпожа Капустняк тару с бананами, а тут случилось нечто. Точно
событие не опишу, она всякий раз сама разное говорит. То в нее молния стукнула,
то самосвал влетел, то инопланетяне похитили, то хозяин метлой по башке
долбанул. В общем, после перенесенного горя у нее резко открылся третий глаз,
обострился ум и появилась антенна.
– Антенна? – обалдело переспросила
я. – Как у радиоприемника?
– Точно, – кивнула Люся, –
верно сечешь ситуацию. Этой самой антенной Олеся в эгрегор втыкается и
информацию получает. Очень важную и нужную. Держать подобные сведения при себе
она не может, поэтому щедро делится ими с людьми за деньги, на которые очень
скромно, почти впроголодь проживает в небольшом, недавно построенном ею
сарайчике площадью в тысячу квадратных метров. Расположена евроизбушка в тщательно
охраняемом поселке на участке размером с гектар. Вот почему она всем врет, чем
ее долбануло, не хочет, чтобы и другие на это место пришли. Людям-то всем охота
такие избенки иметь.
– Что такое эгрегор? – спросила я.
– Фиг его знает, – призналась Люся, –
я сию Олесю по кабельному телевидению слышала, она там очень задорно вещала. Ну
и позвала ее к нам.
– Тебе не кажется, что она
шарлатанка? – осторожно спросила я.
Люся ткнула пальцем в висящий на стене
календарь.
– Какой у нас нынче месяц?
– Август.
– Во! Сезон отпусков! В Москве никого.
Чем эфир забивать? И вообще, настоящих звезд мало, они постоянно с канала на
канал переползают и зрителям хуже геморроя надоели. Нужно искать новые лица.
– Но…
– Нечего тут рассуждать, –
обозлилась Люся, – вырастешь до генерального продюсера, вызовешь нас к
себе в кабинет, вот тут мы встанем в нужную позу и клизму от тебя спокойно
получим. Начнем твои речи слушать и умом восхищаться. Только пока ты, Виола
Тараканова, у нас на роли «принеси – подай – пошла вон». Сказано идти за
Капустняк, вот и рули, хорош тут из себя Ломоносова корчить.
Я горестно вздохнула и пошла вниз.
Капустняк я приметила моментально, издали. В
большом холле оказалось пусто, но за парнем в форме, преграждавшим вход в
центральное здание, откуда вещает большинство каналов, маячила бабища такого
вида, что у любого бы перехватило дыхание. Огромная туша, одетая в ярко-красное
платье с нестерпимо зеленым воротником, такого же цвета пуговицами и поясом,
обиженно гудела:
– Мне на утреннюю программу. С какой стати
меня не пускаете?
– Сейчас вас встретят, – мямлил
постовой, худенький мальчик, смотревшийся возле пурпурной глыбы, словно мышь на
фоне танка.
– Я бы попила кофе в вашем
ресторанчике, – настаивала Капустняк, – ну-ка дай пройти.
– Никак нельзя, – пискнул юноша,
опасливо оглядываясь.
– Меня пригласили, – добавила
децибел в голос Олеся.
Постовой испуганно вцепился в железную арку,
через которую обязаны проходить все желающие попасть в здание.
Я бросилась со всех ног на помощь несчастному
ребенку, по недоразумению нацепившему на себя серо-синюю форму. Кто, интересно,
принимает мальчиков рахитичного вида на службу в ряды МВД? Да Олеся Капустняк,
девушка, весящая не один центнер, справится с подобным стражником одним
щелчком.
– Программа «Проснись и пой», – затараторила
я, подлетая к постовому, – это наша гостья.
Дежурный с огромным облегчением воскликнул:
– Ну и хорошо, забирайте!
Ни паспорта, ни какого другого документа,
удостоверяющего личность Капустняк, он не спросил, очевидно, перепугался
насмерть, представил, как ужасающего вида тетка сядет на него и раздавит, вот и
нарушил все существующие должностные инструкции.
– Я стою тут уже десять минут, –
укорила меня Олеся.
– Простите, я спустилась точно к
назначенному времени, – попыталась отбиться я.
– Я всегда прихожу заранее, –
нахмурилась Олеся, – боюсь опоздать.
Я хотела уже возразить, что мне неоткуда было
узнать об этой ее похвальной привычке, но, оглядев фигуру Олеси, на всякий
случай решила промолчать. Если сорок восемь килограммов ведут куда-то три центнера,
то они, имеются в виду килограммы, должны постараться не допустить драки, исход
которой предрешен заранее.
– Я очень разволновалась, – хмуро
продолжала Олеся, – и теперь хочу есть.
– В этом кафе подают только
сладкое, – предостерегла я.
– Вот и хорошо! – плотоядно
воскликнула Капустняк. – Ничто так не успокаивает нервы, как добрый кусок
торта! Ну-ка, пошли сюда!
Тяжелым шагом она направилась к стойке, я
поторопилась за ней.
– У нас не слишком много времени!
– Ерунда! Не собираюсь тут рассиживаться! –
сердито рявкнула Капустняк и уставилась на витрину, где были выставлены блюда с
выпечкой. – Безобразие!
– Что-то не так? – удивилась я.
– Конечно! – выкрикнула
Капустняк. – Тут торгуют дрянью.
– Вообще-то, у нас здесь все
вкусное, – возразила я, – лично мне очень понравился «Черный лес»,
вон тот, с вишенками сверху.
– Фу, – скривилась Капустняк, –
он украшен сливками из баллончика, а не взбитыми вручную. Еще в тортик
недоложили сахара и масла, поэтому он не поднялся как следует. И вообще, сплошная
беда. Вон эклер. И как он вам?
– По-моему, восхитительный.
