– Вот-вот, – кивнула Анна
Сергеевна, – грех страшный. И двойной! Вот она что задумала. Решила себя
извести и в царствие божье попасть. Пошла вроде белье повесить и упала! Нет бы
мне сразу сообразить, ну чего она тридцать первого стирку затеяла? Все
рассчитала, даже я сначала милиции поверила. Часть белья на веревке, другая в
тазу, окно открыто… Люди решили, что она хотела его растворить, влезла на
подоконник, подергала запор, навалилась на раму, а та возьми да распахнись.
Вася и ойкнуть не успела, как вниз рухнула.
– Может, так оно и было, –
прошептала я, – некоторые люди погибают случайно.
Анна Сергеевна согнулась и стала похожа на
нахохлившуюся ворону.
– Нет, – отчеканила она, –
Василиса сначала в душе помылась, в пять вечера-то, белье чистое нацепила,
причесалась, даже губы намазала. Ну с чего бы ей марафетиться, а потом за
стирку браться? Все продумала, потому как знала: самоубийц за оградой кладбища
хоронить положено. Себя жизни лишить грех самый страшный, ни в одной религии
такое не разрешено, хоть кого спроси. Батюшка ее отпевать не станет, да и я не
позволю гроб в церковь вносить, потом всю жизнь молиться за ее душу надо. Вот
она и надумала всех обмануть, обвела людей вокруг пальца. Упокоили Василису
по-божески, с молитвой, в освященной могиле, а на девятый день мне сон
приснился. Идет дочь по лесу темнее тучи, платье на ней рваное, башмаков нет,
слезы по щекам катятся, и воет: «Что же я наделала! Господа-то не провести, все
он видит, слышит и каждому по делам его воздаст!»
Тут я и поняла, что произошло, да поздно.
Теперь и на мне грех ужасный, успеть бы до своей погребальной свечи отмолить!
– Василиса была верующей? – тихо
спросила я.
Анна Сергеевна глубоко вздохнула:
– И, милая! Кто ж сейчас из молодых
по-правильному верит? Девушки в брюках, с намазанными глазами в церкви стоят.
Маленькой Вася была, я ее на все службы брала, повзрослела она и взбрыкнула, не
стала молиться. Сколько я слез пролила! И не счесть.
Я молча слушала Анну Сергеевну. Отчего этой
фанатично настроенной женщине не пришла в голову простая мысль: если Василиса
не была верующей, то ей наплевать на похороны за оградой кладбища и отсутствие
отпевания. Могла спокойно сигануть из окошка, не устраивая спектакля. Значит,
либо она на самом деле свалилась с чердака, либо не захотела доставлять своей
матери боли и обставила самоубийство как несчастный случай. Почему Анна
Сергеевна, божий человек, который должен любить близких, не сообразила, что
Вася очень нежно относилась к ней?
Хотя есть еще одна вероятность. Василиса пошла
на чердак с тазом выстиранного белья, встретила по дороге некоего человека, а
он воспользовался тем, что женщина влезла на подоконник, толкнул ее и убежал незамеченным.
Глава 24
– И вот теперь, – не замечая моего
состояния, вещала Анна Сергеевна, – я хочу тебя предостеречь. Михаил –
сатана! Прости, господи, что упомянула это имя к ночи. Из-за него Василисина
жизнь порушилась, он горе ей принес. И тебе от него счастья не видать. Люцифер
виноват! Да, зло хитро, принимает любые обличья, дьявол нас искушает, а мы
должны настороже быть! Чего так на меня глядишь?
– Миша такой плохой, по вашему мнению?
– Чернее ночи.
– Почему же вы тогда позволили Василисе
замуж за него выйти?
Анна Сергеевна скривилась.
– А то вы старших уважаете! Небось и твоя
мать тебя предупреждала: не связывайся с ехидной. А толку-то! Не послушалась
родительницу, теперь мечешься по Москве и плачешь, ищешь ирода юродивого. Ох,
хитер сатана! Вначале он ангелом прикинулся!
– Простите, бога ради…
– Не поминай господа всуе!
– Хорошо, извините, но я ничегошеньки не
понимаю, – взмолилась я, – объясните, пожалуйста, кто такой Люцифер?
Если можно, скажите его имя, фамилию.
– Властитель ада, дьявол, тьфу-тьфу,
сгинь, – принялась плевать по углам Анна Сергеевна.
– При чем тут Михаил?
Лапина сурово глянула на меня.
– Не читаете нужных книг, вот и не знаете
ничего! Сатана-то хитер, по земле ходит, души себе покупает. А как ему по
городу пройти? Как?
– Вы меня спрашиваете?
– Да, отвечай.
Я тяжело вздохнула, похоже, у хозяйки квартиры
на почве религии начался сдвиг по фазе. Кстати, церковь не приветствует
фанатизм мирян. Жить надо по вере, но расшибать лоб, стоя целыми днями у икон,
нехорошо. У простого человека иное предназначение, а религия всего лишь его
поводырь в бурном мире страстей.
– Ну, наверное, – принялась
фантазировать я, – он появляется по ночам, прячет рога под шапку, хвост в
брюки, копыта в ботинки и бродит по улицам, предлагает людям богатство и славу
в обмен на душу. Кое-кто иногда соглашается!
Анна Сергеевна вдруг весело засмеялась:
– Ну и удивила ты меня! Нет, все иначе.
Женится парень на девке. Та красивая, умная, дело свое имеет. Она парня в
бараний рог скрутила, заставляла себе прислуживать, а тот и рад стараться,
стелился ковром под ее ноги. А потом прошмандовка что-то там нахимичила с
бумагами, налогов недоплатила, так мужа ее посадили, потому как по документам
он виноват выходил. Во как! Он в тюрьме, она с ним развелась и небось нового
нашла, живет в свое удовольствие, поняла?
– В общем, не особо оригинальная
ситуация, – кивнула я, – но при чем тут дьявол?
Анна Сергеевна укоризненно покачала головой.
– Экая ты непонятливая. Девка и есть
черное отродье. Это он сам, сатана, ее обличье принял, чтобы слабых духом
искушать, ясно? Или вот во второй квартире у Мальковых собака живет, она тоже
сатана. Хозяйка ее с ложечки кормит, в постель с собой укладывает. Ох, неладное
дело, убить пса надо.
Я не на шутку перепугалась. Пора бежать
отсюда, неровен час Анна Сергеевна и меня за посланницу ада примет. Как бы
осторожно уйти? И тут, на мое счастье, в комнату вошла немолодая, коренастая
женщина. Она положила на стол небольшой полиэтиленовый пакетик, удивленно
сказала мне «добрый вечер» и, повернувшись к хозяйке, с укоризной воскликнула:
– Нюша! Опять дверь не заперла! Ну
сколько раз тебе говорить: подъезд без охраны. Вдруг наркоман какой полезет,
захочет денег на дозу взять! Ведь убьет ни за понюх табаку!
