Юра же оказался настоящим артистом, а в
придачу к таланту лицедея он обладал умом и сообразительностью. Он был развит
не по годам, время, проведенное в интернате, никак не сказалось на развитии
ребенка. Он очень хорошо понимал, что сделали мама и Марфа, боялся снова
оказаться в детдоме и изо всех сил старался хорошо играть свою роль.
Марфа получила лекарство и вылечила сына.
Педиатру не очень хотелось встречаться с Верой, охотнее всего Ефимова забыла бы
про аферу, но Попова один раз взяла врача за руку и сказала:
– Даже не думай уволиться. Будешь вести
Юру-Мишу, наблюдать за ним. Иначе я расскажу, как ты перебрасывала
драгоценности за рубеж и меняла их на валюту. Тебе мало не покажется, в тюрьму
посадят. А уж если и про обмен детей сообщу, так точно диплом врача отберут.
Марфа растерянно моргнула.
– Но ведь и тебе это с рук не
сойдет, – только и сумела сказать она.
– Верно, – согласилась Вера, –
поэтому нам с тобой нужно рука об руку идти, мы связаны одной цепью. Молчать
станем – уцелеем.
– И вы не знали, что домработница Веры,
Нина, в курсе произошедшего? – спросила я.
– Нет, – ответила Марфа, – до
самой смерти Поповой я считала, что только мы двое замешаны в истории, ну еще
тетки из детдома, только те рты крепко заперли, уж не буду тебе рассказывать,
что порой персонал в детдомах творит. Вера мне лишь перед смертью правду
открыла. Очень уж она за Юру боялась.
– Почему?
Марфа поправила подушку.
– Ты дальше послушай.
Первое время все шло просто замечательно. Но
потом на Поповых снова посыпались неприятности, на этот раз чудить начал Петя,
и в конце концов мальчик ушел из дома. Владимир был расстроен, его эксперимент
разваливался. Но Вера радовалась: наконец-то она с любимым сыном осталась
вдвоем.
– Ой, я поняла! – воскликнула
я. – Вот почему Юра не пустил домой больного Петю, протянул ему рубль и
захлопнул дверь. Он не хотел, чтобы брат вернулся! Вот почему он еще раньше
«стучал» на него родителям, рассказывал о фарцовке!
Марфа кивнула.
– Верно, но это были цветочки, ягодки
созрели позднее, и они оказались хуже волчьих.
Однажды Юра пришел к Марфе домой, вечером, без
предварительной договоренности.
– Что случилось? – испугалась Марфа,
глядя на красное лицо подопечного и его лихорадочно блестевшие глаза.
– Я это смог! – заявил Юра и,
хохоча, упал на диван.
Окончательно перепугавшись, Марфа втолкнула
парня в свою комнату, заперла ее изнутри и велела:
– Быстро говори, что произошло.
И Юра начал выплескивать все помои со дна
души. Он достаточно хорошо знает Эдика Малину, сына умершего пьяницы Николая,
можно сказать, дружит с ним. Эдик веселый, бесшабашный, постоянно устраивает
гулянки. Последней по времени была вечеринка, посвященная его уходу в армию.
Юра опоздал к началу гульбища, пришел, когда все уже сильно набрались, и стал
свидетелем убийства. Жена Эдика стала орать на мужа, и тут Малина схватил ее за
шею, дотащил до подоконника, перегнул через него и заорал:
– Ща вниз брошу!
Любой трезвый человек на месте Юры мигом
кинулся бы на помощь девушке, но Попов даже не шелохнулся. Он испытал огромное
физиологическое удовольствие, слушая вопли девицы.
Эдик пнул жену, и та рухнула вниз. Тяжело
дыша, Малина упал на диван, его мигом свалил сон. А Юра тихо ушел, он понял,
что через какое-то время приедет милиция и не стоит оставаться в комнате.
В отделение его все же вызвали и спросили:
– Вы были у Малины?
– Нет, – равнодушно ответил
Юра, – хотел зайти, да не сумел.
– А вот хозяин говорит, что видел
вас, – нахмурился следователь, – кое-кто из гостей утверждает то же
самое.
Попов пожал плечами.
– Думаю, они там все перепились, вот и
напутали. Я с компанией днем столкнулся, в магазине, где они водкой
затаривались. Эдька спросил: «Придешь?», я ответил: «Постараюсь», ну а
остальные загалдели: «Тогда с собой ханку принеси». Мы только в винном отделе
виделись, а потом в их пьяных мозгах все перемешалось.
– Понятно, – кивнул следователь.
Он поверил Юре, потому что участники попойки
путались в показаниях, нервничали, а Попов был спокоен и уверенно отвечал на
вопросы, сообщив под конец:
– Да вы у продавщицы поинтересуйтесь, она
нас, наверное, запомнила. Эдик одну из бутылок на прилавке разбил, то-то лаю
было!
– Хорошо, идите домой, – велел
милиционер.
– А что с Эдькой будет? –
поинтересовался Юра.
– Ничего хорошего, – ответил
следователь, – девочка одна, Рита Семина, знаете такую?..
– Да, – кивнул Юра.
– Вот она дала показания, что видела, как
Малина убивал жену. Похоже, этому Эдуарду теперь и сам черт не помощник.
Юра вышел из кабинета в приподнятом настроении.
Последняя фраза милиционера словно напитала его силой. Значит, сам черт не
помощник? А он, Юра, выходит, сильнее дьявола. Ну-ка, сумеет ли Попов
переломить хребет ситуации?
Нечто сродни опьянению охватило Юру, откуда ни
возьмись у него появилась невероятная энергия, а еще парню стало интересно,
сумеет ли он выступить в роли господа бога и помочь Эдику. Поймите правильно,
на Малину Юре было наплевать, хотелось закрепить на практике полученную от мамы
информацию о своей исключительности. Это простые, тупые людишки дрожат от
страха в своих квартиренках, а он, Юра, сверхчеловек, ему дозволено все.
Двое суток ушло у красавца Юры на то, чтобы
влюбить в себя романтическую дурочку Семину и заставить ее побежать в милицию с
заявлением о лжесвидетельстве.
– Дорогая, – сладко улыбался
обладавший недюжинными актерскими способностями Юра, – мы же хотим
пожениться и поехать в свадебное путешествие. А тебя не отпустят, следствие и
суд долгое дело.
И Рита понеслась менять показания. Не будем
обсуждать умственные способности девушки, важен факт: Семина, рыдая от страха,
наврала следователю, озвучила написанный для нее Юрой текст.
Милиционер принял ее рыдания за слезы
глубочайшего раскаяния и, отчитав как следует «ревнивицу», отпустил ее. Дело в
отношении дурочки он открывать не стал. С одной стороны, пожалел глупышку, с
другой, не захотел себе лишних хлопот.
