– Бабушка Леры Квашни пьет, ее внучка
удрала в Москву, но должна была вернуться, а еще девочка Оля могла к ним
приехать! Маленькая такая, хрупкая, совсем ребенок. Лера…
– Маленькая, совсем ребенок, –
повторила Наташа, потом в ее глазах мелькнула искра понимания, беспокойство и
некий намек на страх.
Но, может, все это мне лишь показалось, потому
что потом Наташа поморщилась.
– О господи, – вылетело из ее накрашенного
ротика, – на Первомайской все если не пьяные, то обкуренные! Отвяжитесь.
Она с силой выдернула рукав из моих пальцев и
пошла к выходу, я толкнула дверь, обозрела комнатку и поняла, что тут давно
никто не живет, помещение было набито грязной мебелью, видно, даже бомжи не
желали селиться в подобном месте.
Постояв пару секунд на пороге и вздрогнув,
словно попавшая под струю холодной воды собака, я кинулась за Наташей, а та
только выходила из подъезда. Я схватила ее за руку и сообщила:
– Ната! Я не пью и не употребляю
наркотики.
– Чего вы от меня хотите? –
отозвалась молодая женщина.
– Давайте подвезу вас до станции,
поговорим по дороге!
Наташа поколебалась, потом нырнула в «Жигули».
– Слушаю, – без эмоций заявила она и
уронила на пол свою сумку. Торбочка раскрылась, наружу вывалилась куча мелочей.
– Вот неуклюжая какая, – вздохнула
Наташа и стала подбирать вещи. – Ну зачем таскать с собой столько дряни?
– У меня в сумке такой же бардак, –
улыбнулась я, потом, решив помочь Наташе, наклонилась, взяла лежащий на коврике
ключ весьма странного вида, толстый, с кнопками и брелком с логотипом «БМВ», и
подала его хозяйке:
– Держи.
– Спасибо, – нервно ответила
та, – так о чем беседовать станем?
Мой рассказ затянулся, Наташа в процессе его
потеряла агрессивность, а потом и неприветливость, в конце концов она
произнесла:
– Если подбросишь до Курского вокзала,
скажу «спасибо», а в качестве платы за проезд расскажу про Леру, только
думается, она давно покойница.
Я вздрогнула.
– Почему?
Ната пожала плечами.
– Валерка пропала не вчера, известий от
нее никаких не было, что прикажешь думать, а? Ладно, давай по порядку. Слушай,
хочешь мороженое? Вон там палатка.
– Нет, – ответила я.
– Постой, себе куплю, – заявила
Наташа, сбегала к ларьку, вернулась с огромным рожком и, кусая лакомство,
завела рассказ.
Девочки по фамилии Квашня появились на свет в
Буркине у сильно пьющей матери. Сначала родилась Лера, а потом Наташа. Были ли
они от одного отца, не знает никто, мама Аня сама не помнила, с кем делила
постель. Но у нее имелся законный муж Ваня Квашня, на которого и записали
девочек. Услышь Иван о том, что дважды стал отцом, он, может, и закричал бы:
«Офигели? Я сто лет с Анькой не живу».
Только Ваня давным-давно бежал из Буркина в
неведомом направлении.
Аня о девочках особенно не беспокоилась, росли
они как трава в огороде, потом мать глотнула некоей жидкости, отдаленно похожей
на спирт, и умерла, малышки остались с бабкой Настей, такой же запойной
пьянчужкой, что и молодуха. И никто не мог вспомнить, является ли Анастасия
родной бабушкой крошек; если все же да, то кем она приходилась Ане? Свекровью?
Матерью? Ната особо своим генеалогическим древом не занималась, Настю звала
«бабой», а Леру «сестричкой».
Самое интересное, что девочки выросли хорошие,
красивые и неожиданно умные. Лера окончила десять классов и уехала в Москву.
Валерии хотелось стать парикмахером или маникюршей, найти в столице мужа и
навсегда забыть о Первомайской, Ната же мечтала поступить в институт.
Лера уехала из Буркина сразу после получения
аттестата.
– Устроюсь и сообщу новый адрес, –
сказала она Нате.
Но младшая сестра так и не дождалась сведений
от старшей, Валерия словно в воду канула.
На следующий год Буркино покинула Ната. Ни в
какой вуз она не попала, зато пристроилась в фирму, которая отмывает коттеджи
после строительства, и встретила свою любовь. На симпатичную девочку обратил
внимание сорокалетний хозяин строительной бригады. Разница в возрасте Нату не
испугала, сыграли тихую свадьбу, Наташа сменила фамилию на Еремину, и теперь
она правая рука мужа, дела у них идут не слишком хорошо, но и не плохо, на хлеб
да масло с сыром хватает.
Два раза в год, на Рождество и Троицу, Ната
приезжала в Буркино и находила там одну и ту же картину: пьяные соседи и
невменяемая баба Настя. Оставлять старухе деньги было опасно, поэтому внучка
затаривала родственницу крупами, консервами, сухим молоком, макаронами,
оплачивала вперед коммунальные расходы и уезжала. Мысль о том, чтобы прихватить
с собой бабку, даже не приходила внучке в голову, ясное дело, старуха и в
Москве станет квасить, а Ната с мужем живут в приличном доме, среди вполне
успешных людей, стоит ли позориться перед соседями. Нет уж, пускай баба Настя
обитает в Буркине.
Пару лет назад Ната, приехав очередной раз с
продуктовым десантом, нашла Настю мертвой. Сколько бабка пролежала бездыханной,
не сумел определить даже эксперт. За окном стояла стужа, в старухиной комнате
оказалось открыто окно, градусник в помещении сполз ниже нуля.
Наташе пришлось побегать по инстанциям,
раздать взятки, прежде чем она получила свидетельство о смерти. Немудреные
бабкины пожитки растащили обитатели барака, в комнате осталась лишь поломанная
мебель, но по-прежнему Лера и Ната прописаны были в Буркине.
Некоторое время назад Наташе позвонили из
администрации Буркина и сообщили, что барак наконец-то идет под снос. Сестрам
положено дать отдельную квартиру и, что самое интересное, ее им выделили в
новом доме, возведенном, правда, не в Буркине, а в Ведерникове. Наташе было
совершенно наплевать на то, где ее собираются поселить, она живет у мужа,
поэтому она ответила:
– Честно говоря, я не нуждаюсь в жилье.
– А ваша сестра тоже отказывается? –
несказанно обрадовался чиновник. – Тогда побыстрей оформите выписку.
Вечером с работы приехал Андрей, супруг Наты,
и отругал жену.
– Ну ты даешь! – рявкнул он. –
Какую хоть квартиру предлагают?
– Не знаю, – растерялась та, –
зачем она мне?
Андрей постучал согнутыми пальцами по лбу
Наты.
