Светлые, мелко вьющиеся волосы обрамляли
треугольное личико с узким подбородком, голубые глаза Лапина смотрели наивно и
слегка обиженно. Очевидно, паренек мало ест и совсем не занимается спортом,
бицепсы на моих руках выглядят намного более впечатляюще, впрочем, талии Дениса
может позавидовать балерина, сантиметров пятьдесят, не больше.
Приглядевшись к претенденту на одну из главных
ролей, я поняла, что его ресницы накрашены тушью, а на веках лежат тени,
наверное, и загар, покрывающий мордочку Лапина, ненатуральный, а в ухе у него
поблескивают целых три серьги, на одну больше, чем у звезды «Марко» Бустиновой.
– Здрассти, – прошелестело убогое
создание.
– Приветик, – кивнула Нина, –
мы рады, что ты нашел время для нас.
– Право, пустяк, у меня было окно.
– Знаем о твоей занятости.
– Да ничего.
На этом церемония приветствия завершилась.
– Хорошо, – хлопнула в ладоши
Нина, – сцену знаешь?
– Иес!
– Начинай!
Лапин отступил назад, потом, уперев одну руку
в тощее бедро, вихляющейся походкой пошел вперед, вторую конечность он воздел
вверх. Протопав с видом полного кретина почти до противоположной стены, Денис
резко повернулся и тоненьким голоском запищал:
– Ишь, вылупилась! Ща объясню, чья тут
правда! Кто под шконки полезет, а? А? А?
Паренек явно пытался казаться страшным,
отмороженным бандитом, но вытаращенные глазки актера приобрели совсем жалкий
вид. Лапин покачался с пятки на носок, потом картинно тряхнул волосами и
закончил «выступление».
– Всех поубиваю!
– Ну нормально, – воскликнул
Голубев.
– Иди, Денис, отдохни, – велела
Нина.
Лапин вынул носовой платок и, промокая
вспотевший лобик, пожаловался:
– Я очень устал, весь выложился.
– Ты никогда не халтуришь, – кивнула
Нина, – горишь свечой!
После ухода актера помощник режиссера
повернулась ко мне.
– Ну?
Я схватила со стола бутылку минералки и
сделала вид, будто изнемогаю от жажды. Что сказать Нине Аркадьевне? После того,
как на роль главной героини утвердили столетнюю бабу-ягу Монтегю, этот клоун
вполне способен изображать безжалостного Крутова.
– Чего-то я не понял? – заявил вдруг
Ленинид. – Пудель братка корчил?
– Верно, – кивнула Нина.
– Авторитетного парня?
– Именно так.
– Смотрящего?
– Кого? – не поняла далекая от
криминальных реалий дама.
– Ну типа… начальника над контингентом.
– Кого? – опять не въехала в
ситуацию Нина.
– Ох-хо-хонюшки, – помотал головой
Ленинид, – лажовка получается! Бредятина с собачатиной!
– Вам что-то не нравится?
– Так все!
– А если поконкретней?
– Могу и чисто конкретно, – охотно
согласился папашка, – ваш Лапин опущенный.
– Кто?
– Пидор, – гаркнул папенька, –
кто ж на зоне такому права вручит? Не файно выходит, ваще параша! Ему ложку с
дыркой всучат, спецпосуду – и ау, спи у забора. Не! Не верю!
Я уставилась на Ленинида. «Не верю»! Ну просто
Станиславский!
– По какой причине вы сделали вывод о
нетрадиционной сексуальной ориентации Лапина? – холодно поинтересовалась
Нина.
Ленинид ухмыльнулся, потом встал и прошелся по
залу.
– Пудель он, а не мужик! Разве блатпапа
так двигается? Во как надо! Руки тут, шаг шире, в глазах зверь. Что там ваш
петушок кукарекал? Ой, держите нас семеро! А НУ КТО ЩА ЖРАЛЬНИКОМ ПО ШКОНКЕ
ПОУТЮЖИТСЯ? А? БУРКАЛЫ ОТВОРИЛИ, ГРАБКИ СЛАПАЛИ! СУКИ!
Крик отлетел от стен и ударился в потолок, эхо
рухнуло вниз.
Я невольно вскочила, вместе со мной
подхватился Голубев и Нина.
– Че всполошились-то? – удивился
Ленинид. – Я просто показал, как в бараке авторитетиться надо.
Нина и Анатолий переглянулись.
– Друг мой, – ласково осведомилась
помощник режиссера, – вы любите кино?
– Кто ж его не любит? – резонно
ответил Ленинид.
– А сами сниматься не хотите?
– Я?
– Вы!
– Я???
– Вы, вы! В роли Крутова.
– Я? Я? – твердил Ленинид. –
Стану как Том Круз?
– Скорей как Годзилла, – без тени
улыбки на лице ответила Нина, – кстати говоря, лучшие актеры, как правило,
не имеют дипломов. Вот, допустим, колли Лэсси, она собака, ничего не
заканчивала, а какой образ создала? На все времена!
Глава 22
Дальнейшее действо стало развиваться без моего
участия. Голубев и Нина налетели на Ленинида, ошалевший папашка только кивал
головой и соглашался со всем, что ему предлагали. Когда Анатолий, словно
фокусник, вытащил из пустоты бланк контракта, я попыталась вмешаться и
пробормотала:
– Подождите, я хочу сказать…
Но на мои слова никто не обратил внимания. В
целом ситуация напоминала день рождения человека, торжество, отмечаемое дома в
большой компании родственников всех рангов. Наверное, вы сами принимали участие
в подобных тусовках. Представьте накрытый стол, миски с салатами, батарею
бутылок, мужчин, влезших по причине праздника в неудобные костюмы, и женщин,
изуродовавших себя помпезными прическами вкупе со слишком ярким макияжем. Все
уселись, налили, выпили по первой. И тут из комнаты приводят бабушку, виновника
торжества, полубезумную старушку, чей возраст не известен никому. Дряхлую особу
торжественно сажают в кресло, тамада церемонно заявляет:
– А сейчас, вторым тостом, мы выпьем за
патриарха семьи!
Люди хватаются за рюмки, бабуся, кряхтя,
встает и заводит:
– Сначала я хочу сказать о моем любимом
Коленьке…
Улыбки замирают на лицах, бабуська толкает
речь, длится она долго, почти бесконечно.
– Война… голод… строительство коммунизма…
мы не думали о себе… сын отлично учился… жена, правда, неудачная…
