Гости потихоньку опрокидывают рюмашки, жуют
салат. Сначала присутствующие ведут себя тихо, делая вид, что внимательно
слушают великолепно известные всем воспоминания о том, как в 1939 году дедушка
потерял на вокзале портфель, но потом народу надоедает ее речь, шум
усиливается, о бабушке капитально забывают. Впрочем, все оказываются довольны:
бабуся – оказанным ей вниманием, гости и тамада – тем, что церемония проходит
правильно. По обычаю ведь второй тост надо провозглашать за родителей:
пожалуйста, вот вам бабушка. Теперь можно благополучно забыть о ней до
следующего праздника.
Вот я сейчас, сидя между Голубевым и Ниной,
походила на эту бабулю, роль именинника исполнял Ленинид.
Ошарашенный папашка подписал подсунутую ему
бумагу.
– Вот это пиар-ход! – заорал
продюсер. – Всех сделаем! В сериале Виоловой одну из главных ролей сыграет
отец Арины. Такого еще не бывало.
Я вздохнула, оно верно, подобная глупость
могла случиться лишь со мной, небось другие авторы во избежание таких коллизий
не шляются по кастингам в сопровождении ближайших родственников.
Не успела последняя мысль влететь в голову,
как из сумочки донеслась бойкая трель мобильника. Я вытащила аппарат и, решив
впредь всегда соблюдать предусмотрительность, глянула на дисплей… Невероятная
радость охватила душу, Олег наконец-то нашел возможность связаться с женой!
Прижав к уху телефон, я вышла в коридор и
быстро заговорила:
– Алло! Говори скорей! Почему так долго
не звонил?
Но вместо хорошо знакомого голоса мужа
послышался совершенно чужой дискант:
– Пригласите Тараканову.
Вот черт! Надо же было свалять такого дурака! Отчего
я решила, что меня ищет Куприн! Из-за сообщения «Номер засекречен»? Но ведь
шифруются не только сотрудники милиции, еще услугами антиопределителя вовсю
пользуются журналисты, и сейчас я нарвалась на одну из представительниц
древнейшей профессии, придется отвечать на оригинальные вопросы, типа: «Откуда
берете сюжеты для своих книг?» Один раз, устав говорить честно о том, что
описываю лишь реальные, произошедшие со мной или с моими знакомыми события, я
рявкнула:
– Понимаете, я отчаянно вру и получаю за
это деньги.
Газета вынесла опрометчивое заявление в
заголовок, и мне здорово попало от Федора, поэтому сейчас следует проявить
крайнюю вежливость и сладкую приветливость. Не подумайте, что я боюсь
борзописцев, сама до недавнего времени была одной из них, но у меня трясутся
коленки при мысли о начальнике отдела пиар и рекламы «Марко».
– Внимательно вас слушаю, – пропела
я, приготовившись услышать следующую фразу, нечто типа: «Вас беспокоят из
газеты «Жизнь комаров».
Рейтинговым изданиям с миллионными тиражами
Арина Виолова не нужна, мой удел раздавать интервью всяким журналам типа
«Лошади и кролики», «Вести N-ского леса» или «Новости третьего подъезда
восемнадцатого дома».
Но собеседница неожиданно произнесла совсем
иное.
– Вас беспокоят из больницы. У нас в
реанимации лежит Луиза Марковна Стеклова.
– Луиза! – закричала я. – Что
случилось?
– Вы ее знаете?
– Да.
– Меня зовут Юлия, я работаю медсестрой.
– Говорите быстрей.
– Сегодня около одиннадцати к нам
привезли Стеклову в тяжелом состоянии, ей срочно сделали операцию …
– Что случилось? Она под машину попала?!
– Нет, у нее язва прободная.
На какое-то мгновение я потеряла дар речи.
Юлечка, очевидно, подумав, что собеседница не понимает, о чем идет речь, стала
растолковывать мне суть дела.
– Ну, грубо говоря, у Стекловой ссадина
имелась в животе, женщина на болезнь внимания не обращала, не лечилась, вот и
довела до того, что кишка треснула и…
– Она жива? – перебила я медсестру.
– Ну… как сказать!
– Правду, – велела я.
– Пока от наркоза не отошла, состояние
тяжелое, но делаем все необходимое. Ее совсем плохую привезли, хорошо, в морге
упала, близко было.
– В морге? – повторила я.
– Ну да, – продолжила Юля, –
одежду принесла, вроде у нее родственница померла, вы, наверное, лучше меня в
курсе, она понервничала и того, грохнулась. Если б дома беда приключилась или
на улице, хуже б некуда, в такой ситуации все время решает. Ей просто повезло,
что в морге хлопнулась, ее санитары прямо на каталке к нам доставили. Я
вообще-то чего звоню, Стеклова в сознании была, когда ее на стол укладывали,
схватила меня за рукав и шепчет: «Скажи опара, она опара… опара в Буркине, там,
где… опара, опара…»
У меня по спине побежал озноб.
– Опара?
– Ага, – охотно продолжила
Юля, – ну, знаете, тесто.
– Тесто? – в полуобморочном
состоянии переспросила я. – Тесто?
– Ты никогда пирогов на дрожжах не
пекла? – удивилась медсестра, отбросив церемонное «вы». – В любом же
рецепте сказано: возьмите дрожжи, поставьте опару.
– Понятно, – протянула я, – а
что еще говорила Луиза?
– Очень волновалась, – мгновенно
продолжила Юля, – опара, опара… Я сначала подумала: тесто она дома
замесила. Ну и решила успокоить, глажу ее по голове и говорю: «Не беспокойся,
ничего не случится, ну завоняет немного, не беда. Кто-нибудь из родных
вернется, вымоет кастрюлю».
Но Луиза, услышав слова медсестры, возбудилась
еще больше.
– Нет, нет, никто, нет, – с огромным
трудом шептала она, – помоги, умрет, умрет…
Тут до Юли дошло, что дело, наверное, не
шуточное. Будучи медсестрой в реанимации, она хорошо знает, что тяжелые
больные, такие, которым по состоянию здоровья следует находиться без сознания,
иногда вдруг принимаются четко и громко разговаривать. Случается это тогда,
когда у недужного человека имеются некие крайне важные, просто неотложные дела.
Юля отлично помнила молодую женщину, у которой после автокатастрофы не осталось
никаких шансов на жизнь, все врачи понимали: смерть заберет пациентку с минуты
на минуту. Но несчастная неожиданно пришла в себя и совершенно нормальным
голосом сказала:
– Немедленно запишите телефон и адрес
моей сестры, пусть сразу едет к нам домой, там спит ребенок. В квартире больше
никого нет. Я подожду, пока вы выполните мою просьбу. Только скажите, что с ним
все в порядке, тогда я и успокоюсь.
