– С ума сойти! Ну и доброта!
– Глупая ты, чем раньше он уберется, тем
меньше нагрешит!
– Пусть так, – ввязалась я в
теологический спор, – с алкоголиками еще худо-бедно понятно, а дети-то за
что болеют, самые маленькие?
– Это их родителям наказание.
– Ладно, – кивнула я, – только
если следовать вашей логике, то получается, что все врачи грешники?
– Верно, – кивнула бабка, –
толку от них нет! Лечат, лечат, режут, штопают, глядь, больной помер.
– Но многие выздоравливают!
– Знаешь почему?
– Нет.
– Все лишь от самого человека
зависит, – объяснила старуха, – вот заболел он, сел и задумался: за
что? Где не так поступил? Может, неверно живу? Для другого меня Господь
предназначил. Если хочу еще по земле ходить, надо измениться.
– Но каким образом и в какую сторону?
– А вот это каждый должен решить
сам, – усмехнулась баба Катя, – я лишь подтолкнуть могу. Вот тут
недавно один приезжал, богатый, на машинах. Денег совал! Пачки! Причитал:
«Говорят, ты все можешь, вылечи, съедает рак».
Глянула я на него и отвечаю:
«Долларов не беру, вот конфетки люблю, грешна.
Спрячь купюры-то! Если возьмусь, то так просто».
А он затрясся весь, заорал:
«Мне бесплатно не надо, без денег ничего
путного не будет».
И как такому втолковать, что его путь на земле
другой был? Ему бы при храме прислуживать, смиренно, ан нет, гордыня жрет. Ну и
что? Поверит он мне? Раздаст богатство, уйдет? Схимником станет? В келье
запрется? Никогда. Значит, судьба ему помереть! Или вот вчера Юркина жена из
пятой квартиры прибежала! Слезы, сопли, ребенок у нее обезножел, на велосипеде
катался, упал, позвонок сломал, беда! Плачет, рыдает: «Беги, баба Катя, ты
вправлять умеешь». И что я ей скажу? Для начала на мужа глянь: сидит дома, всем
довольный, гладкий да румяный, до двух дня работает, потом у телевизора храпит.
А между прочим, в нем талант зарыт, великим актером мог стать! Людям радость и
смех приносить. Но не вышло, вот отчего сын и пострадал. И поверит она мне?
Велит добытчику в Москву ехать и на подмостки лезть? Променяет сытую жизнь на
ерунду? Изменится? Нет, не случится такого, лежать парню недвижимым. То-то и
оно, все в мире к тебе самой стекается. Так зачем явилась?
– Знаете ли вы женщину по имени
Лера? – решила я задать бабе Кате откровенный вопрос.
– Может, да, а может, нет. Ко мне многие
ходят.
– Ее фамилия Опара.
– Квашня, – усмехнулась баба Катя.
– Нет, Опара, – машинально поправила
я старушку.
– Квашней знакомые кликали, больно толста
была.
– Так вы с ней встречались?
– Случалось, только звали Квашню Настей.
– Ой, бабушка Анастасия!
– Что ж, и так подходит.
– Дайте мне ее координаты.
Баба Катя никак не отреагировала на просьбу.
Решив, что моя собеседница не поняла заковыристое слово «координаты», я задала
вопрос по-иному:
– Адрес Опары подскажите!
Старушка ткнула в сторону занавешенного окна.
– Иди до конца улицы, под горку спустись
и найдешь.
– Номер дома какой?
– Нет его.
– Не поняла.
– Кладбище там, большое, испокон веку со
всех ближайших поселков покойников туда тянут. Умерла Опара.
– Анастасия?
– Да.
– А внучка, внучка где?
– Вот этого не сообщу, уж и не знаю,
имелась ли она у нее, когда я с Настей знакома была, та… в общем, ступай домой.
– Может, припомните, где она до кончины
жила?
– Зачем тебе?
– Понимаете, – забубнила я, –
мне очень надо найти того, кто сумеет о Лере рассказать, похоже, к ней все нити
тянутся.
– Зачем тебе? – спокойно повторила
вопрос старуха.
– Ну… от этой информации зависит, сумею
ли я найти убийцу Ереминых и того, кто хотел уничтожить Луизу! Вот странность!
Ее тоже с язвой в клинику привезли, как и сестру!
Баба Катя моргнула, потом, поправив кофту,
медленно сказала:
– Небось конфет прихватила?
– Да, – удивленно ответила я, –
как вы догадались?
– Эка хитрость, мне все шоколадки
несут, – усмехнулась колдунья, – вынимай презент, чаем угощу, пока
вот кушать станем, ты мне все подробненько и расскажешь, а то я ничего не
пойму.
Высказавшись, старушка встала и поманила меня
рукой.
– Пошли на кухню, там чайник, в комнате я
не ем, нехорошо это, в кровати крошить.
Я покорно двинулась за странной хозяйкой,
задавая себе вопрос: она каким-то непостижимым образом догадалась, что гостья
любит по вечерам лакомиться в постели пирожными, и укорила ее или просто так
сказанула про крошки. Только, думается, бабка Катя ничего просто так не
произносит!
Мой рассказ затянулся надолго, старушка успела
влить в себя три громадные кружки кофе и съесть почти все конфеты. Наконец
бивший из меня фонтан иссяк, баба Катя кивнула.
– Интересная история. А ты, значит,
решила докопаться до истины? Любопытство мучает? Или деньги получить хочешь?
– В конечном итоге деньги, – честно
пояснила я, – уже говорила, что пишу криминальные романы, но буйной
фантазией не обладаю, а вот реально произошедшие события описываю просто
здорово. Хочу потом книгу выпустить, гонорар получить, это мой заработок.
Баба Катя уставилась в окно, налила себе еще
кофейку и сообщила:
– Господь зря никаких встреч не
устраивает. Ладно, расскажу тебе, чего знаю, но история долгая, придется
издалека начинать, иначе не поймешь. Сиди тихо, не встревай, а то позабуду
чего, а оно самым главным и окажется.
Я закивала и замерла на продавленном стуле.
