– Нет, но... но... Аннабель...
Глаза Деймона цинично прищурились.
– Не будь наивной, – грубо сказал он. – Мы были женаты и спали вместе.
– О, Деймон! – прошептала она с болью в голосе, наконец, понимая, почему он женился на Элизабет. Он был так уязвлен, так ранен, что совершил этот безумный поступок, не думая о последствиях.
– Я не нуждаюсь в жалости, – холодно сказал он. – Я знал, что делал.
Эмма покачала головой и прижала ладони к горячим щекам.
– Мне очень жаль, Деймон.
– В самом деле? – произнес он хрипло. – Как трогательно! Или, может быть, ты видишь во мне средство для безбедного пропитания, что семь лет назад тебе не представлялось таким существенным!
Глаза Эммы расширились в ужасе от его слов и, не сдержавшись, она ударила его по щеке и бросилась к двери. Однако Деймон опередил ее. С поразительной быстротой для такого крупного мужчины он загородил ей дорогу, прислонившись к двери. На его щеке был красноречивый отпечаток ее пальцев, а в темных глазах появился опасный блеск.
– Никто безнаказанно не поднимал на меня руку, – пробормотал он с гневом и, выпрямившись, рывком привлек ее к себе, тесно прижав к своему сильному мускулистому телу. Она почувствовала, как его руки скользнули от ее плеч к вороту платья, и его губы обожгли ее тело.
– О, мой Бог, – пробормотал он страстно. – Я хочу тебя, Эмма!
Эмма пыталась оставаться безучастной, но он коснулся ее губ и они беспомощно раскрылись, уступая непреодолимому чувству наслаждения. Она обвила руками его шею и поцеловала его.
Сейчас все было не так, как в прошлый раз, когда он поцеловал ее с единственным желанием унизить ее. В этот раз это был триумф их взаимного растущего страстного желания, и Эмма не хотела, чтобы это когда-нибудь кончилось. В какое-то мгновенье Деймон, словно опомнившись, стал отдаляться от нее, но Эмма не могла отпустить его, он хотел ее, и его обострившиеся желания не позволили ему сколько-нибудь серьезно противостоять ей.
Неожиданно дверь кабинета без предупреждения открылась, и на пороге показался Кристофер Торн, который в изумлении уставился на них. Эмма в смущении попыталась отстраниться от Деймона, но он не сразу отпустил ее, его глаза еще были затуманены страстью.
– Так, так, – сухо произнес Кристофер. – Боюсь, что я свалял дурака, да? Тебе следовало бы повесить на двери табличку «Не беспокоить», Деймон.
Деймон неохотно отпустил Эмму и покачал головой.
– Мне надо выпить, – пробормотал он и повернулся к подносу с напитками, стоявшему на краю стола.
– Налей и мне, – заметил дружелюбно Крис, взглянув на Эмму, которая смущенно приглаживала волосы и распрямляла несуществующие складки платья.
– Успокойся, детка, – сказал он добродушно. – Я знаю, что ты чувствуешь. – Он ухмыльнулся и взглянул на Деймона. – Не удивительно, что он полез на стенку, когда я задержал тебя на один день в Нассау!
Деймон вернулся и передал Крису виски, а Эмме лимонный сок. Потом он щедро плеснул себе скотча и бросился в низкое кресло, стоящее около его стола. Эмма удивилась его самообладанию. Она с трудом могла поверить, что только пять минут назад он был полностью во власти страсти. Он выглядел таким спокойным и привлекательным в облегающих темно-серых брюках и синей рубашке с распахнутым воротом. Глаза Деймона на мгновенье встретились с ее глазами.
– Что тебя привело сюда? – спросил он, обращаясь к Крису.
Крис пожал плечами.
– То и это. Мы давненько не виделись, и Хелен подумала, что ты захочешь сегодня вечером поужинать с нами.
Деймон неторопливо повел плечом.
– Спасибо, но я не думаю, что смогу, – сказал он. – Я все еще никак не могу просмотреть свою корреспонденцию. Я думал заняться этим после ужина.
Крис со значением взглянул на Эмму.
– Да?
В глазах Деймона был цинизм.
– Крис, давай без шуток! Крис улыбнулся.
– Почему? В подобных обстоятельствах обычно так и поступают. Ну, если ты слишком занят, как насчет того, чтобы отпустить Эмму со мной? Я позабочусь, чтобы она благополучно вернулась домой.
– Думаю, что нет, – ответил Деймон, потянувшись за сигаретой.
Эмма даже не успела ничего сказать. Она сделала глоток из своего стакана, почти не прислушиваясь к их беседе. Она была рада, что Деймон принял за нее решение. Сейчас она чувствовала себя абсолютно безвольной и не желала что-либо решать.
Легкая гримаса промелькнула на лице Криса. Он допил виски.
– О'кей, о'кей. Итак, я напрасно проездил. Деймон извинился.
– Просто так получилось, Крис. Но, пожалуйста, не поступай так больше.
– Обещаю, – иронично согласился Крис. – Проводишь меня, Эмма?
Эмма покачала головой, и Крис, пожав плечами и с сожалением бросив им прощальную улыбку, вышел из комнаты.
После его ухода Эмма быстро допила свой лимонад и сказала:
– Аннабель скоро проснется. Мне лучше пойти и взглянуть на нее.
Деймон поднялся на ноги.
– Хорошо, – сказал он мрачно и потер рукой уставшие мышцы шеи. – Наверное, мне перед тобой тоже надо извиниться?
Эмма покачала головой, глядя на кончики туфель.
– Что ты хочешь сказать этим «нет»? – спросил он тихо, но в голосе его таилась опасность. – Ты прекрасно знаешь, что если бы Крис не вошел... – он покачал головой. – Я не смог бы остановиться. И я почему-то думаю, что ты тоже. – Эмма покраснела. – Я обычно не теряю контроля над собой, фактически, когда мы были... вместе... раньше, я никогда не заходил так далеко. Теперь я даже не думал особенно о твоих чувствах. Я думаю, физическое начало во мне взяло верх. – Он потер затылок и шею, массируя уставшие мускулы. – Я противен себе! – с раздражением пробормотал он. – Я думал, что мог таким образом причинить тебе боль, но я ошибался.
Эмма крепко сцепила пальцы.
– Не вини себя, – сказала она. – Я вполне заслужила это. Я вела себя совершенно непростительно, но я не хотела, чтобы ты останавливался!
Во взгляде Деймона нельзя было ничего прочесть.
– Я едва могу поверить этому. Однажды, когда у тебя был шанс, ты отвергла меня, бесповоротно.
– Ради тебя, – сказала она устало. – Только ради тебя.
Его глаза прищурились.
– Ради меня? – повторил он. – Ну и какую сказку ты придумала?
– Это не сказка. Это правда. – Эмма отвернулась. – Да, что толку. Ты никогда не поверишь мне.
– Попробуй.
– Это слишком тяжело объяснить. Это звучит чепухой сейчас, но в то время это казалось самой важной вещью на свете.
