Сеньор Аугусто, взмыв с постели рассерженным котом,
выразился в адрес Мазура вовсе уж неподобающе – и Мазур, тщательно выговаривая
испанские слова, ответил длинной, замысловатой фразой, которой выучился в том
самом южноамериканском борделе, где она была у девок в большом ходу. Культурно
выражаясь, он решительно подвергал сомнению нормальную сексуальную ориентацию
соперника, а также имел свое мнение касательно законности его появления на свет
и морального облика родителей. Просто поразительно, сколько эмоций и предельных
оскорблений было вложено в певучую кастильскую фразу...
Как и следовало ожидать, Аугусто его прекрасно понял – и,
себя не помня от ярости, ринулся в атаку. Мазур хладнокровно ждал. Безо всякого
труда увернулся от кулака и в секунду отвесил три отличных, полновесных плюхи –
не влекущих расстройства здоровья, но болезненных и унизительных.
Он ждал, что Кимберли отчаянно завизжит – тогда голливудские
штампы стали бы и вовсе затертыми, – но она молчала, натягивая платье на
плечи. Ага! В полном соответствии с подозрениями Мазура на свет Божий из-под
белоснежного пиджака вспорхнул револьвер – ну да, одна из бесчисленных
разновидностей кольта...
Мазур вышиб его ногой, даже с некоторой скукой – все равно
что на тренировке, классическая позиция, – поймал на лету и рукояткой
припечатал противника, опять-таки постаравшись не покалечить, а просто
причинить боль.
– Сиди здесь, – бросил он Кимберли.
Прыгнув вперед, поймал правую кисть деморализованного, тихо
охавшего от боли сеньора, взял ее в надежный захват, вдавив кургузое дуло
револьвера в бок, меж ребер. Сказал сквозь зубы:
– Стоять, хихо де пута!
[2]
Мы сейчас чинно
выйдем на свежий воздух, ты понял? Дернешься – устрою свинцовое отравление
организма, с места мне не сойти!
К его некоторому удивлению, пылавший злобой противник уже не
дергался, замер неподвижно – иными словами, вел себя как человек, обладавший
несомненным здравым рассудком и умевший гасить эмоции. Ну что ж, приятно иметь
дело с толковым собеседником. Мазур легонько подтолкнул его к двери, вывел в
коридор, убрал руку с револьвером под полу смокинга и процедил:
– Уговор в силе, недоносок. Дернешься – свинца
наглотаешься...
Мертвой хваткой зажимая запястье – так, что оно
сломалось бы к чертовой матери при активной попытке пленника
освободиться, – Мазур проломился сквозь толпу гостей, лавируя ловко,
синхронно увлекая за собой Аугусто, как партнершу в танго. Вывел во двор, где
было чуточку потише и не так многолюдно, подтолкнул коленом пониже спины,
направляя к каменной стене. Они остановились возле распахнутых ворот.
– Нехорошо, парень, – сказал Мазур
наставительно. – С приличными девушками так не поступают, даже если очень
хочется...
– Ты покойник, сука!
Мазур разочарованно вздохнул:
– Мой благородный сеньор, как скучно и неоригинально... Я
это уже в жизни слыхивал. Не один раз. И всегда как-то обходилось.
– Смотришь, и не обойдется...
Мазур проследил направление его взгляда. Метрах в пятнадцати
от них, на полпути меж домом и воротами, стояли трое – столь же
латиноамериканского облика, не выглядевшие пьяными, смотревшие на них
внимательно и неотрывно. Это было неспроста. Мазур извлек из-под полы револьвер
и выразительно покачал им в воздухе. Троица, явно собравшаяся было вмешаться,
осталась на месте.
– Похоже, это твои дружки, сволочь? – спросил
Мазур. – Думаешь, помогут? Что-то я крепко сомневаюсь: они, сразу видно,
битые мальчики и на рожон не лезут, соображают расклад...
Ну, а что прикажете делать дальше? Не устраивать же
перестрелку, привлекая внимание полиции? Совершенно ненужная получится огласка,
вовсе ни к чему...
И тут у него возникла великолепная идея – осенило, ага!
– Слушай внимательно, ты, чертов кабальеро! – сказал
Мазур веско и спокойно. – Ты сейчас отсюда улетучишься вместе со своими
холуями и в жизни больше не подойдешь ни к этому дому, ни к девчонке. Я понятно
объясняю?
– Кто ты такой? – спросил Аугусто.
Положительно, он был уже спокоен, собран, ни следа прежней
безрассудной ярости. Ох, непростая птичка к нам залетела... Мазур это печенкой
чувствовал.
– Ты, приятель, мне что-то не кажешься зачуханным крестьянином
с банановой плантации, – сказал Мазур. – По-моему, прекрасно
понимаешь насчет сложностей и серьезностей...
– Короче!
– Можно, – сказал Мазур. – Слышал что-нибудь о
частных сыскных конторах? Первоклассных, американских? Вот это мы и есть,
парень. Мы, – повторил он убедительным тоном. – Уяснил? Если совсем
коротко, у девчонки в Штатах есть приятель. Близкий приятель. И человек это
непростой во всех смыслах. Денег у него больше, чем ты видел в своей поганой
жизни. А кроме того, он ревнив, как черт, и терпеть не может, когда тянут
лапы к тому, что ему принадлежит... Тебе объяснять дальше, или уже понял?
– Допустим...
– Гляди-ка, а ты, точно, не дурак! – сказал
Мазур. – Там, в зале, среди этой пьяной шоблы, полдюжины моих парней. Стоит
мне свистнуть... – он сделал многозначительную паузу. – Будут здесь в
секунду. И заметь, в нашем с тобой положении есть нешуточные отличия. Мы –
респектабельные частные детективы, официально работающие на крайне серьезного,
еще более респектабельного клиента. А ты – поганый паршивец, который пытался
изнасиловать знаменитую киноактрису самым наглым образом...
– Знаменитость, ага! – ощерился Аугусто. – Парочка
фильмов и голые титьки в «Плейбое»...
– А что, это меняет дело? – усмехнулся Мазур. –
Насиловать никого нельзя, – сказал он морализаторским тоном. – Ни
звезд, ни тех, кто известен значительно менее... Короче говоря, у меня есть
дурная привычка – исправно отрабатывать немалые денежки и оправдывать доверие
клиента. Я, как уже подчеркивалось, человек респектабельный. Мои мальчики не
будут устраивать с твоими пошлую драку. Мы попросту высвистим местных копов и
сдадим им всю вашу банду – с соответствующими комментариями. У моего клиента
достаточно денег, связей и влияния, чтобы брякнуть здешнему министру внутренних
дел и поднять его хоть с постели, хоть с унитаза. Вы все сгниете в местной
каталажке, не сойти мне с этого места... Я тебе все сказал. Будут с твоей
стороны возражения? Или вы тихонечко отсюда уберетесь, не доводя события до
крайности? Соображай в темпе.
Не прошло и пары секунд, как Аугусто сказал почти спокойно:
– Отпусти руку и отдай пушку.
– Первое – пожалуйста, – сказал Мазур, разжимая
пальцы. – А насчет второго – извини, не получится. Оставлю на память
о нашем знакомстве. Ты себе еще раздобудешь без всяких хлопот, ты парень
пронырливый, сразу видно... Ну?
Он отступил на пару шагов, чтобы держать в поле зрения и
Аугусто, и его дружков – и моментально отреагировать по обстоятельствам. Все
зависит от того, насколько далеко эти типы готовы зайти – и готовы ли иметь
дело с местной полицией...
