– Ну да.
– И далее? Вчера ночью вы довольно долго и весьма оживленно
с ним беседовали в воротах этой самой виллы, – он показал вверх рывком
подбородка.
– Ну да?
Дрейк молча достал вторую фотографию. На ней и в самом деле
были запечатлены они оба, Мазур и Аугусто, стоявшие в воротах. Без труда Мазур
сообразил, что щелкнули инфракрасной камерой – и великолепной. Аппаратура из
разряда той, что в обычном обороте не встречается. Кто бы ни были эти ребятки,
они, точно, из органов...
– Было дело.
– О чем вы говорили?
– Правду, чистую правду и ничего, кроме правды, –
сказал Мазур. – Этот скот пристал к моей девушке, распустил руки – за что
получил по роже и был выведен из поместья. Вот тут как раз запечатлен момент,
когда я объясняю ему, что с ним будет, если он еще раз появится вблизи...
– Вы так легко с ним справились? Он ведь был не один и, я
уверен, с оружием...
– Да вы волшебник, Гас, – сказал Мазур. – Сквозь
стены видите... Точно, у него был ствол. Пока я не отобрал. Они были не
настолько наглыми, чтобы устраивать пальбу в присутствии полусотни гостей – и
убрались к чертовой матери...
– Вы что, ниндзя?
– Да где там, – сказал Мазур. – Просто в Австралии
я когда-то служил в морской пехоте, и на шею мне так просто не сядешь. Когда
лапают мою девушку, я могу и осерчать...
– Под «вашей девушкой» подразумевается мисс Кимберли?
– А вот сюда попрошу не лезть, – сказал Мазур. –
Это уже моя частная жизнь, никоим образом не связанная... со всем прочим.
– Ну-ну... Значит, у него было оружие?
– Револьвер.
– Где он?
– Я его выкинул через забор. Где-то там, – Мазур
неопределенно показал рукой. – Мне пушка ни к чему, у меня честный и
легальный бизнес, и никто со мной не собирается сводить счеты...
– У друзей Флореса было оружие?
– Знаете, я их не ощупывал. К чему? Я их выкинул,
и этого достаточно. Все обошлось, вот и прекрасно.
– Вот именно, все обошлось... – протянул Гас, и его
лицо показалось Мазуру всерьез озабоченным. – Везет вам, ребятки, везет...
Где он познакомился с мисс Стентон?
– Понятия не имею.
– Его друзей вы раньше видели?
– Сомневаюсь.
– Их кто-нибудь пригласил на вчерашнюю вечеринку или они
пришли сами?
– Да не знаю я! – сказал Мазур. – Понимаете? Не
знаю! Только у меня и было забот, что обсуждать с кем-то этих типов! Да на кой
они мне! Что, вообще, случилось?
– Ничего, – сказал Дрейк. – Это и радует. Ваше
счастье. Вы и не представляете, какие вы все везунчики... Ну ладно, – он
ловко выдернул двумя пальцами из нагрудного кармана визитную карточку. –
Это мой телефон. Позвоните мне немедленно, в любое время дня и ночи, если увидите
где-нибудь Флореса или кого-то из той троицы... Можете мне не верить, ваше
право, но, честное слово, если вы их увидите и немедленно дадите мне знать, это
пойдет только на пользу и вам, и мисс Стентон. Если она и в самом деле ваша
девушка, вы ведь не хотите, чтобы с ней приключилась какая-нибудь беда?
– Что это за типы? – спросил Мазур тихо и серьезно.
– Это очень опасные типы, Джонни. На вашем месте я бы
отнесся к моим словам со всей серьезностью... Не потеряйте карточку. Рад был
познакомиться!
Он махнул второму, и оба, моментально потеряв всякий интерес
к Мазуру, энергичным шагом направились вверх по тропинке к воротам «проклятой
гасиенды». Почесывая в затылке, Мазур еще раз взглянул на визитку – там был
только номер телефона. Бережно ее спрятал и направился к своему дому.
– Что-то я вас впервые вижу... – сказал он почтительно
вытянувшемуся человеку с тяпкой. – Вы откуда взялись?
Смуглолицый старательно поклонился:
– Почтительно сообщаю, что меня нанял мистер Билли, чтобы
привести в порядок двор, и он у вас ужасно запущен...
Вслед за тем он осклабился и подмигнул Мазуру уже ничуть не
униженно. Задумчиво покачав головой, Мазур шепнул ему на ухо:
– Патриа о муэрте, компаньеро!
Похлопал по плечу и вошел в дом. Решительно свернул налево –
там, в крохотной кухоньке, чье окно выходило прямо на то место, где стояла
синяя машина, сидел Лаврик с видом погруженного в нирвану йога. Из правого уха
у него свешивался тонкий черный проводок, ведущий к лежавшей на подоконнике
черной трубочке размером с карандаш. Увидев Мазура, он неторопливо вынул из уха
черный шарик и прибрал свое хозяйство в карман.
– Ага, тем лучше, – сказал Мазур. – Раз ты все
слышал, нечего и рассказывать подробно... – у него вдруг возникло
нешуточное подозрение. – Лаврик...
– А?
– Если ты мне и во фрак подсунул микрофончик по своей милой
привычке...
– Да брось, – сказал Лаврик безмятежно. – Я же не
извращенец. Была у меня такая идея, каюсь – но слишком быстро сообразил, что не
услышал бы ничего, кроме ахов, стонов и признаний в беззаветной любви... Хороша
девочка?
– Поди ты!
– Ну, ты уж тогда, как в том анекдоте – или по бабам не
бегай, или помаду сотри и засосы на шее прикрой... Ладно, не бери в голову. Я
тебе просто по-хорошему завидую – приятная лялька. Ты бы не мог ее между
делом завербовать в интересах Родины?
– Поди ты!
– Нет, ну морду ты вымой немедленно, – сказал Лаврик,
ухмыляясь. – А то Мозговитый мне и так все уши прожужжал насчет твоего
поведения, пятнающего моральный облик строителя коммунизма, а узрит тебя такого
обчмоканного – новую телегу накатает, зараза. Он уже в уме целую библиотеку
сочинил и ждет не дождется, когда дорвется на Родине до бумаги...
Крутя головой, Мазур сбросил смокинг, прошел к старенькому
водопроводному крану и принялся плескать в лицо теплой, отдающей ржавчиной
водой.
– Где ребята? – спросил он, отфыркиваясь.
– На «Черепахе». Я их туда отправил твоим грозным именем,
чтобы не сидели без дела. Пусть медяшку драят, что ли... И Мозговитого
туда же загнал, а то у меня уже злости не хватает на этого советского
патриота... Ну-ка, повернись. Вот теперь все в порядке. И, будь любезен,
смокинг сложи поаккуратнее, мне ж его возвращать в ателье... Что ты встал, как
пик Коммунизма?
Мазур не шевелился. Вновь прокручивал перед глазами все
случившееся ночью. Пытался вспомнить, за какую пустяковинку зацепилась его
тренированная память, о чем сигнализировало подсознание. Ага!
Вот эта троица, угрюмо зыркая, вереницей проходит мимо него
в ворота. И это неправильно – эта несообразность, заноза в памяти... Ну да!
Странные складки на пиджаках – и у первого, и у второго, и у третьего...
