Усмехнувшись не без удовольствия, Мазур присел на корточки
и, дружелюбно ткнув пленного указательным пальцем под нижнюю челюсть, сказал:
– Тьфу ты, черт! Так это вы, милейший Аугусто?! Какими
судьбами? Да, точности ради: вашего часового мы давно уже сняли, так что не
стоит питать глупых иллюзий...
Аугусто, уже осознавший ситуацию, сверкал на него глазами со
всей возможной и естественной в его положении неприязнью. Деликатно отстранив
Мазура, Лаврик опустился рядом на корточки и, благожелательно улыбаясь,
поинтересовался:
– Зачитать права? Напомнить про адвоката?
– Вот именно, – сказал Аугусто, уже без тени
растерянности на лице. – Ваше наглое вторжение...
Лаврик залепил ему оглушительную плюху, опять-таки не идущую
вразрез с инструкциями.
– Вот это – вместо прав, – сказал он безмятежно. –
А это – вместо адвоката. А это вместо извинений за наглое вторжение. А это
просто так, для стиля. А это – потому что ты мне не нравишься, шлюхин сын...
Аж звон стоял в комнате. Мазур его слушал с нескрываемым
удовольствием. Краешком глаза он отметил, что поверженная революционерка, видя
происходящее, на всякий случай смирнехонько притихла в своем углу, резонно
полагая, что с ней в случае чего будут обращаться столь же хамски.
Лаврик обаятельно ей улыбнулся.
– Полежи пока, сучка, до тебя обязательно дойдет очередь...
Ну что, сеньор Флорес, или как тебя там? Не будем больше гнать бодягу насчет
гражданских прав и юстиции? Кого тут волнуют такие слюнявые пошлости...
Флорес молчал. Его физиономия распухала на глазах, что
опять-таки вызывало у Мазура лишь чувство глубокого удовлетворения.
– Я ведь слышу, как у тебя мозги скрипят от
напряжения, – ласково сказал Лаврик пленнику, легкими ударами по его телу
вызывая то там, то сям мгновенные уколы боли. – По-моему, одну глубокую
ошибку ты уже сделал. Оспорить готов, ты не принимаешь нас за доблестных
представителей сил правопорядка... а это, могу тебя заверить, невероятно далеко
от истины. Я тебе больше скажу, урод – мы, собственно говоря, мальчики с другой
стороны...
Он легонько, незаметно для пленника, подтолкнул Мазура, и
тот, справедливо расценив это как приглашение подыграть, охотно вмешался:
– Знаешь, Аугусто, я ведь тебе соврал. Никакие мы не частные
сыщики, мы, как бы это культурнее выразиться, совершенно из другой области...
– Будь мы государственными служащими, с тобой, скотина, все
обстояло бы просто прекрасно, – сказал Лаврик. – Тебя давным-давно
отмазывали бы надежные адвокаты, твердя, что никакое это не преступление –
сидеть в уединенном домике с пушкой на столе и рацией под ухом. Прокуратура
ломала бы голову, что же конкретно тебе предъявить, журналисты кипятком бы
писались, чтобы взять у тебя интервью. И так далее. Только должен тебя разочаровать,
ничего подобного не будет. Поскольку парней вроде нас ни закон, ни гуманность
как-то не заботят...
– Да брось ты его, – сказал Мазур с хорошо разыгранной
небрежностью. – Давай лучше поговорим с этой кисонькой, что пристроилась
отдыхать в уголке. Мне кажется, гораздо больше будет толку, если ей без
церемоний загнать шило под ноготок или еще куда-нибудь. Вон там, в углу, как
раз валяется подходящее шило...
– Джонни! – с укоризной сказал Лаврик. – Сколько
раз я тебе говорил, что ты не умеешь просчитывать ходы... Она приятная девочка,
и ее можно сначала трахнуть. А уж потом тыкать шило под ногти, чтобы не портить
товар раньше времени...
Он обернулся к молодой женщине, моментально побледневшей от
столь безрадостных перспектив, подмигнул ей, ласково улыбнулся и вновь перевел
тяжелый взгляд на Аугусто.
– У нас мало времени, ублюдок, – сказал он
деловито. – Поэтому не будем ходить вокруг да около. Из-за тебя, мерзавец
ты этакий, мы попали в нешуточные хлопоты...
– Кто это «мы»? – осведомился Аугусто почти спокойным
голосом.
– Ты же не адвокат, да и я тоже, к чему нам стремиться к
юридически вылизанным формулировкам? Мы – это мы. Многие нас называют
по-разному, и черт с ними... Скажем так, мы – деловые мальчики, которые торгуют
тем и этим. Закон и порядок, правда, отчего-то ополчились против нашей
коммерции, именуют нас то гангстерами, то мафией, то прочими ужасными
словечками... Но, в конце концов, пошли они к чертовой матери... Главное, в
силу профессии мы – очень решительные мальчики, очень злые, когда нас обижают,
и, заметь хорошенько, нисколечко не боимся нарушать чьи бы то ни было законы...
Неутешительные факты для парня в твоем положении, а? Ну, не молчи, хрюкни
чего-нибудь...
– Решительно не пойму, где я вам перешел дорогу...
– Он не понимает! – театрально воскликнул Лаврик,
обращаясь к Мазуру. – Он не понимает! – и, мастерски разыграв
мгновенный прилив неконтролируемой ярости, наотмашь хлестнул Аугусто по роже,
рявкнул: – Не понимает! Я тебе объясню в два счета, хихо де пута! Там, на
теплоходе, из-за твоих дурацких забав застрял человек, у которого при себе в
сумке два кило порошка. Теперь понял, тупая твоя рожа?! Тебе объяснить, сколько
стоят два кило чистейшего порошка, или сам имеешь некоторое представление? Черт
побери, босс мне голову отвернет из-за твоих дурацких штучек! Из-за того, что
тебе, придурку, вздумалось тут играть в Панчо Вилью!
Мазур поддержал:
– Только раньше, чем босс отвернет нам головы, мы из тебя,
скота, выпустим кишки, а с этой подружкой, – он зловеще покосился в
угол, – я сам еще и позабавлюсь так, что она приобретет массу полезного
опыта... Вот только не проживет достаточно долго, чтобы этот опыт использовать.
– Что вам, собственно, нужно? – спросил Аугусто, глядя
исподлобья. – Объясните толком.
Он был растерян и подавлен, но никоим образом не смят.
Оставался еще запас прочности, без труда определил Мазур.
– Я тебе скажу, что нам нужно... – протянул
Лаврик. – Чует мое сердце, как бы убедительно я тебя ни просил отозвать
своих придурков, ты все равно не послушаешься. А если и согласишься для вида,
наверняка есть какое-то кодовое слово, которое я, конечно же, не смогу
распознать... Поэтому мы будем брать ту лодочку, не дожидаясь, когда сюда
слетится орда суперменов в погонах. Если они нагрянут, наш парень и груз
подвергнутся еще большему риску...
– Вы? – с откровенным презрением бросил Аугусто.
– Мы, – сказал Лаврик. – И не нужно кривить губы,
как-никак мы уже повязали тебя вместе с твоим часовым... Думаю, и на теплоходе
пройдет... Только раньше ты мне подробно расскажешь, сколько там твоих
революционеров, чем они вооружены, и так далее... А потом, легко догадаться, ты
побудешь здесь под присмотром наших ребят – чтобы в случае чего с тобой можно
было разобраться как следует...
– Нет, я не понимаю... – в голосе Аугусто звучало
откровенное удивление и даже некий намек на веселость. – Вы что, хотите
сказать, что намерены взять корабль? С нашими людьми?
