Хозяин и сейчас сидел на своем резном старинном кресле в
уголке у ведущей в задние комнаты двери – брюхастый пожилой верзила, негр
классического облика, но по фамилии Хименес (потомок рабов, завезенных сюда
испанцами), мужик оборотистый и зажиточный, особо не впутывавшийся в темные
дела, но обросший разными связями. Мазур, мимолетно глянув на него, ухмыльнулся
про себя – проныра Хименес и не подозревал, что советская разведка знает его
делишки лучше, чем он сам, опять-таки благодаря консультациям с кубинцами...
Усевшись за столик, Мазур дружелюбно хлопнул по заду не
успевшую увернуться мулаточку-официантку, попросил пива и, обретя желаемое,
лениво принялся озирать зал. Добрую половину присутствующих он уже знал не
только по лицам, но и по именам, как и они его. Девочки занимали боевые позиции
у стойки – Мэри и Паолу не видно, кто-то, надо думать, их уже ангажировал, а
вот Линда и Карла с Бекки – на рабочих местах. Пригожие были девочки и
недорогие, что характерно, ничуть не похожие на угнетенных жизнью жертв
буржуазного общества, с трудом оправлявшегося от последствий колониализма. А
вот Мозговитого что-то не видно, хотя во исполнение недвусмысленного приказа
ему давно бы следовало тут появиться и снять Линду. Может, с Мэри или с Паолой
упорхнул? Выпихнув его из дома, Мазур дал совершенно четкие и недвусмысленные
инструкции – в лепешку разбиться, но предпринять именно те действия, каких
требует обстановка и взятая на себя роль.
«Ну, погоди ты у меня, сукин кот, – весело подумал
Мазур. – Если просто шляешься где-то – по кочкам разнесу...»
Наталья, сидевшая через три столика от него, помахала рукой,
и Мазур вежливо ответил, не в силах отвязаться от тех самых грешных мыслей –
дневной наряд она сменила на ситцевое платье, хотя и простенькое, но сшитое на
манер вечернего, с шикарным разрезом чуть ли не от пояса, аппетитным вырезом и
чисто символическими бретельками. Нужно браво идти навстречу опасностям,
подумал он мужественно. Проще говоря, позволить без особых ломаний затащить
себя в постель, если у нее и в самом деле есть именно такое намерение. Окажись
она чьей-нибудь подставой, ничего страшного – запечатлеют в пикантных позициях
и начнут вдумчиво шантажировать. А заодно совершенно точно выяснится, что
именно им известно о кладоискателе с хорватскими корнями, кем они его полагают
и какого рожна хотят. А ежели она никакая не шпионка, тем лучше.
Тех, с кем она сидела, Мазур тоже уже прекрасно знал –
помянутый лорд Шелтон и лягушатник Дюфре. Последний особого интереса не
представлял: низенький, невидный мужичок лет пятидесяти с большим вислым носом
и навеки застывшей на лице печалью мизантропии. Технический представитель
какой-то орлеанской фирмочки, поставлявшей сюда то ли кондиционеры, то ли пылесосы,
то ли все вместе. Судя по тому, что Дюфре обретался на жительстве в Старом
городе, в не в центре, фирма была так себе, дохленькая, не блиставшая
миллионными оборотами. Вообще-то под такими именно легендами частенько
выступают разведчики – банальная, но надежная «крыша». Но с тем же успехом
Дюфре мог оказаться тем, за кого себя и выдавал – мелким коммивояжером,
хроническим неудачником. И потом... Даже если он шпион, то, безусловно – из
мелких. В любой разведке хватает таких вот плотвичек, шпионящих по мелочам,
подбирающих крохи, как шустрые мышки. В Центре, во всяком случае, на него
ничего не имелось – что с равным успехом могло работать на обе версии.
Вот второй был гораздо интереснее – с чисто
человеческой точки зрения, а не по меркам тайных войн. Поскольку, как
достоверно известно, оказался не каким-то там скороспелым выскочкой, чьи предки
получили титул в этом столетии. Ничего подобного, лорд был солидный, можно
сказать, патентованный, восходивший родословной чуть ли не к крестоносцам. Как
это водится у британцев, не просто лорд, а еще пятый герцог Такой, седьмой граф
Сякой, и прочая, и прочая. Мало того, в противоположность многим своим
сиятельным землякам, он ухитрился не разориться, наоборот, владел заводами,
газетами, пароходами и чем-то там еще, толково преумножая состояние, и на
туманном Альбионе у него, куда ни плюнь, имелись замки с поместьями.
Вот только его светлость, даром что родовитый аристократ и
успешный предприниматель, был субъектом, как выразился тот же вице-адмирал,
малость стукнутым в темечко. В жизни у него была одна, но пламенная
страсть – поиски инопланетян, якобы посещавших нашу веселую планету. Вот
уже лет двадцать месяца четыре в году лорд Шелтон проводил, болтаясь по всему
миру с кучей чемоданов, набитых кинокамерами, всевозможными датчиками,
инфракрасными биноклями и тому подобной машинерией. Объявлялся всюду, где неким
очевидцам – порой абсолютно не заслуживавшим доверия – удавалось узреть в
небесах летающее блюдце, а то и заметить разгуливавшего по полю маленького
зеленого человечка. Нечто подобное привело его и сюда. Вице-адмирал заверил
Мазура, что тут нет ни игры, ни «легенды» – лорд самый настоящий, и всерьез
охотится по всему миру за инопланетными пришельцами.
Самое забавное, что его светлость нисколечко не походил на
традиционный, штампованный образ родовитого британского аристократа, этакого
сухопарого, высоченного субъекта с медальным профилем, цедящего слова в час по
чайной ложке. Вовсе даже наоборот – это был пузатый коротышка, живой, как
ртуть, круглолицый, с носиком пуговкой и абсолютно лысой головой, скудно
обрамленной узенькой полоской седых волосиков. Одним словом, в глазах Мазура
лорд даже больше походил на штампованный образ француза, чем Дюфре.
Мазура лорд забавлял, хотя порой и вызывал легкое
раздражение – оттого, что очень давно занимался сущими пустяками, выбрасывая на
ветер громадные деньжищи. «Раскулачить бы тебя, – подумал Мазур и сейчас в
лучших традициях марксистско-ленинской идеологии. – Денежки отобрать, в
поместьях устроить колхозы под жизнерадостными названиями типа „Красного
йомена“ или „Социалистической Девонширщины“. Вот тогда бы я посмотрел, как ты
покрутился, эксплуататор трудовой Альбионщины...»
Но мысли эти были, в общем, беззлобными – особенно если
учесть, что за три последних вечера Мазур выиграл у лорда в покер не менее ста
пятидесяти полновесных фунтов стерлингов. Лорд обожал покер, но играть толком
не умел, так что порой даже неловко было – не дай Бог, подумает, что Мазур
передергивает, хотя ничего такого и близко нет...
Прихватив свое пиво, Мазур направился было к ним, но
задержался на полдороге – черный Хименес недвусмысленно поманил его небрежным
движением широченной ладони. Мазур послушно подошел – и в здешних раскладах он
стоял на социальной лестнице не в пример ниже, чем хозяин нескольких кабаков и
полудюжины домов, между прочим, и того, где Мазур с компанией обитал.
– Джонни, – сказал негр вполголоса. – У меня к
тебе совершенно приватный разговор...
– Я весь внимание, – сказал Мазур, поставив свою
бутылку на угол стойки.
– Вот какие дела, Джонни... Ты заметил, что жизнь у нас тут
тихая, неторопливая и, самое главное, мирная? И вообще на острове, и в
нашем районе?
– Этим он мне нравится, – сказал Мазур. – И
остров, и район.
