Едва-едва высовываясь из-за надстройки, Мазур подал сигнал,
и тройка призраков с черными лицами бесшумно разбежалась в разные стороны. Сам
Мазур, скрючившись, проскользнул под иллюминаторами и оказался перед дверью,
гласившей, что вход разрешен исключительно членам экипажа – и, наплевав на
запрет, преспокойно вошел.
Длинный коридор был залит ярчайшим электрическим светом –
ну, вполне разумная предосторожность... Держась возле белоснежной стены, Мазур
беззвучно пробежал метров пятнадцать, беззвучно распахнул очередную дверь,
оказавшись на палубе, практически на четвереньках преодолел еще метров двадцать,
прижался спиной к стене меж двумя иллюминаторами. Неизвестно, как это удалось
Дюфре, но он уже к полуночи раздобыл довольно точный план теплохода и заверил,
что ошибки быть не может...
Мазур стоял возле нужного иллюминатора. Переместившись
левее, заглянул внутрь со всеми предосторожностями. Брезгливо покривил губы: ну
да, разумеется, вот что значит непрофессионализм... Отроду, надо полагать, в
армии не служил, поганец, вот и расслабился, когда все прошло успешно, и
безопасная пауза затянулась...
Посреди небольшой каюты – кровати нет, только привинченный к
полу столик с парочкой таких же стульев – стояла на коленях симпатичная голая
блондиночка, уронив руки, отрешенно и безнадежно уставясь в стену. За ней, тоже
на коленях, помещался усатый латиноамериканец, правда, полностью одетый. С
одухотворенным, прямо-таки поэтическим видом он оглаживал ей грудь, нашептывая
что-то на ушко. Судя по его вдохновенной физиономии, он жаждал не вульгарного
изнасилования, а большой и чистой любви, видимость чего и создавал. Вот только
застывшее личико девушки свидетельствовало, что она никаких романтических
иллюзий не питает и хочет лишь, чтобы все побыстрее кончилось. «Всегда одно и
то же, – разочарованно подумал Мазур, – ни дисциплины, ни аскетизма,
почти сразу же обнаруживается несколько слабых звеньев, которые начинают
трахать заложниц посимпатичнее, истреблять доступные запасы спиртного, пока
коллеги доблестно стоят на страже...»
Правда, усатенький головы не терял – в нагрудном
кармане его полосатой рубашки Мазур моментально узрел небольшую черную
коробочку с коротким столбиком антенны – а «Беретта» лежала тут же, возле
колена. Что ж, возможно, этот тип и не был особенно беспечен – просто-напросто
он руководствовался прошлым жизненным опытом, никак не предусматривавшим существования
Мазура, выученного сваливаться, как снег на голову. Возможно, водная гладь
казалась ему неодолимой преградой, надежно защищавшей от любых поползновений.
Тем горше будет разочарование...
Вернувшись тем же путем в коридор, Мазур быстренько добрался
до двери капитанской каюты, обозначенной соответствующей надписью, и ворвался
туда незамедлительно.
Усатый оказался парень не промах. Он просто-таки
моментально, без всякого перехода оставил в покое блондинкины округлости,
потянулся одновременно и к взрывателю, и к пистолету, но не с Мазуром ему было
тягаться. Два удара – и он стал тихим, вырубленным, совершенно безопасным для
кого бы то ни было. Не было времени на эгоистические забавы, но Мазур все же
выкроил секундочку, нанес еще два хлестких удара, ничего не сломавшие и не
отбившие, но тем не менее обрекавшие усатого на недельку непрерывных болей в
ушибленных регионах тела. Спутал его, запечатал ротовое отверстие, бесцеремонно
привлек к себе ошарашенную блондиночку – а она хороша, у революционера
вкус отменный! – зажал рот и прошептал на ушко:
– Все в порядке, никто тебя не обидит... Американский
спецназ, майор Джонс. Соображаешь? Кричать не будешь?
Она закивала, всхлипывая. Убрав ладонь с ее плеча с
мимолетным сожалением – хороша очень, лапочка – Мазур огляделся, поднял с пола
легкое пестрое платьице, сунул хозяйке. Она торопливо напялила его, позабыв о
своих розовых кружевных тряпочках, в художественном беспорядке валявшихся тут
же. Ее взгляд, уже осмысленный, со злобной мечтательностью проследовал от лежавшего
тут же автомата до скрученного обидчика. Мазур ее понимал, но, увы, приказ
обрекал его на полный и законченный гуманизм...
Побыстрее завладев автоматом, он тихонько распорядился:
– Сиди здесь и носа не высовывай! Мы еще не очистили весь
корабль, соображаешь?
Она закивала. Убедившись, что лапочка более-менее опомнилась
и способна следовать указаниям, Мазур выскользнул в коридор, от греха подальше
поставив автомат на предохранитель. Бесшумно двинулся в сторону главного
салона. Теплоход был прогулочный, а потому его внутреннее устройство оказалось
не особенно сложным – ни пассажирских кают, ни запутанных переходов,
одна-единственная палуба...
В салоне, занимавшем едва ли не всю надстройку, произошли
кардинальные перемены. Пассажиры все так же сидели и лежали вповалку, согнанные
в центр помещения, но к ним прибавилась парочка упакованных злоумышленников. А
Лаврик, грозно стоявший с автоматом наперевес так, чтобы его не смог выделить
снайпер с берега – огромные окна, панорамные, ничуть не похожие на обычные
иллюминаторы – порой повелительно рявкал на тех, кто, обнадеженный переменами,
пытался встать. Была выполнена лишь половина работы, и никак не стоило
разводить на борту парламентскую демократию с митингом в честь освобождения и
полной анархией...
В двери появился Викинг и, так же держась в простенке меж
высокими окнами, жестом доложил, что в машинном отделении все обстоит в лучшем
виде. Мазур столь же выразительным кивком велел ему туда вернуться, прошелся
мимо сгрудившихся заложников – даже в полумраке видно было, какие удивленные у
них лица. Они решительно не понимали, почему их по-прежнему держат под
прицелом, если все кончилось. Стоя в картинной позе, рявкнул:
– Внимание, дамы и господа! Майор Джонс, специальные силы
армии США! Прошу оставаться на местах и сохранять спокойствие, операция еще не
закончена, вам все потом объяснят!
Присмотрелся к троице в белых форменных кителях. Этих знаков
различия он не знал – мало ли на свете гражданских моряков, запоминать все
цацки памяти не хватит. И выбрал среди них капитана по простейшему признаку: у
него были самые широкие золотые нашивки на рукавах да вдобавок разлапистая
золоченая эмблема на кителе слева, какой у других не было. Нагнулся:
– Капитан?
– Вот именно, сэр, – чуточку сварливо отозвался «первый
после бога», пытаясь сохранять хотя бы видимость осанистости. – Почему ваш
парень по-прежнему...
– Вам всем потом объяснят, – сказал Мазур, подпуская в
речь столько американских оборотов, сколько мог. – Операция гораздо
сложнее освобождения одного вашего корабля... Живо за мной!
Капитан нехотя повиновался. Выведя его на палубу, Мазур
кивком указал на лестницу вверх:
– Идите на мостик. Сможете в одиночку поднять якорь и
управлять кораблем?
– Да, – угрюмо кивнул капитан. – У нас все по
последнему слову...
– Вот и прекрасно, – нетерпеливо сказал Мазур. –
Снимайтесь с якоря и идите вдоль берега, прочь от города.
В машинном – порядок, а остальное я вам потом объясню... Живо! Полный
ход!
