— Понимаю, слышать такое неприятно, но в
данном случае лучше знать правду, — мирно парировал Леня. — Думаю,
молитвенник надо вернуть.
— Ага, себе хочешь забрать…
— Господи, конечно, нет. Зачем мне дрянь?
— Книга подлинная.
— Увы, нет!
— Самая настоящая.
— Ты ошибаешься.
— У Федора замечательно наметан глаз.
— Боюсь, ты преувеличиваешь способности
мужа, талант оценщика — не главное его достоинство, — вздохнул деликатный
Леонид.
— Ты просто позавидовал Феде! —
взвилась Розалия.
— Нечему.
— Как же, такая уникальная вещь, и не
твоя…
— Фальшивка!
— Раритет.
— Подделка.
— Подлиннее не найти.
— Глупость.
— Редкостная удача, — не сдавалась
Розалия.
И тут у Леонида лопнуло терпение.
— Да как ты не понимаешь! — заорал
он. — Ох, не хотелось бы Федьку добивать… Все равно скажу: твой супруг
вообще фиговый собиратель, его постоянно вокруг пальца обводят, народ
Константинову под видом ценностей частенько всякую дрянь сдает. Знаешь, как его
наши кличут? Мусорщик!
Розалия побледнела.
— Врешь!
— Нет, правда, — слегка сбавил тон
Леонид. — Зря я молчал… Все боялся Федора обидеть, а следовало ему раньше
глаза открыть.
— Уходи, — прошептала Розалия.
— Не будь дурой, послушай меня.
— Убирайся!
— Я как друг…
— Нам не нужны подобные друзья! —
отрезала супруга Константинова.
Леонид нахмурился:
— Не понял…
— Вон из нашего дома! — четко
произнесла Розалия. — Неужели не ясно? Могу повторить: пошел отсюда!
Леонид вскочил.
— Ладно! Но напоследок сообщу: все, что
Федька приволок в дом, — полнейшее дерьмо. На стене, вон там, не Коровин.
Эту картину многим пытались всучить, но обломалось. Мазню сработал
студент-художник, состарить холст легко, вот Федька и клюнул. Кресло, на
которое он никому садиться не разрешает, вовсе не помнит императора Павла, и
вон те фигурки сделаны пару лет назад, а не в восемнадцатом веке. Федька идиот,
лопух, нахапал дерьма и радуется, а над ним все смеются. Так-то!
Выговорившись, Грачев ушел, не постеснявшись
напоследок хлопнуть дверью, а Розалия бросилась утешать мужа. Она ни на секунду
не поверила злым словам Леонида. Ясное дело, что бывший лучший друг
переполнился завистью, сам хотел бы заполучить чудесный молитвенник и
большинство раритетов, имевшихся в квартире Константиновых. Федор — выдающийся
человек, остальные собиратели жалки и нелепы, их коллекции бедны, несуразны и
ничтожно малы. Если речь заходила о Федоре, Розалия начисто теряла способность
разумно мыслить.
Полностью поглощенная мужем, она мало внимания
уделяла детям, мать из Розалии была никакая, старшая и младшая девочки росли
словно сорная трава. И вот странность: дочери у Константиновых получились
тихие, спокойные. Молчаливая Марина без возмущения ходила целый год в одном платье,
отлично училась в школе и не доставляла родителям никаких хлопот. Розалия
никогда не проверяла уроков и не интересовалась, что делает девочка в свободное
время. Но, очевидно, Мариночке достался правильный генетический набор, ни в чем
плохом она никогда замечена не была.
И вот грянул гром. С чистого, не затянутого
тучами неба, абсолютно неожиданно.
Марина исчезла. Момент, когда и куда ушла
дочь, Розалия, как всегда, не отследила. Более того, факт, что девочка не
ночевала в своей постели, дошел до матери не сразу. Утром, около десяти часов,
Розалия случайно приметила в прихожей портфель старшеклассницы и страшно
удивилась.
— Марина, — крикнула она, — ты
заболела?
Дочь не ответила.
Мама заглянула в спальню к девочке.
Константиновым повезло с жильем. Правда, дом,
где обитала семья, был ветхим, кандидатом на снос, его возвели при царе Горохе,
и трубы с тех пор не меняли ни разу, зато у профессора имелись две громадные
комнаты, каждая по пятьдесят метров с несколькими окнами. В свое время Розалия
поставила перегородки, получила в результате ремонта пятикомнатные апартаменты,
и все члены семьи имели отдельные спальни.
В детской Марины царил обычный казарменный
порядок, кровать была застелена, на тумбочке ничего лишнего. Беспечная Розалия
тут же успокоилась — значит, дочь, как всегда, ушла на занятия. Почему портфель
дома? От этого тревожного вопроса мать просто отмахнулась и отправилась
заниматься своими делами.
Около девяти вечера ей позвонила классный
руководитель Марины Анна Ивановна.
— Ваша дочь пропустила занятия, —
сообщила бдительная дама. — Девочка заболела?
— Нет, — удивленно ответила мать.
— Значит, прогуляла контрольную по
математике, — резюмировала Анна Ивановна. — Ну-ка, позовите
безобразницу.
— Марина, — крикнула Розалия, —
Марина… Извините, сейчас она вам перезвонит, наверное, в ванной сидит.
— Жду, — ответила Анна Ивановна и
отсоединилась.
Розалия отправилась искать старшую дочь. Так и
не обнаружив Марину, мать зашла в комнату к ее младшей сестре.
— Где Марина?
— Не знаю, — ответила девочка.
— Вы из школы вместе шли?
— Не-а.
— Почему?
— У меня сегодня четыре урока, у нее
шесть. Только… — начала младшая школьница и осеклась.
— Договаривай, — сердито приказала
Розалия, которую взбесила необходимость разбираться в ситуации.
— Я сегодня в школу одна шла, — тихо
сообщил ребенок.
— Это почему?
— Ну… так.
— Вы же всегда вдвоем из дома выходите.
— Э…э…
— Живо говори!
— А… а…
— Прекрати мямлить!
— Маринки в комнате не было, —
наконец выдавила из себя младшая, — она как вчера вечером ушла, так и не
вернулась.
— Ушла? — ошарашенно переспросила
Розалия. — Вчера?
