— Виола Тараканова, москвичка, жена
вашего коллеги. Олега Куприна, под псевдонимом Арина Виолова пишу криминальные
романы. — спокойно сообщила я, подхватив его тон, и добавила:
— Может, когда встречали мои книги. К
примеру, «Гнездо бегемота».
Филипп замер, потом ринулся к шкафу,
громоздившемуся в углу комнаты, открыл дверки, и я увидела полки, забитые
детективами. На самом почетном месте стояли опусы издательства «Марко», в том
числе мои собственные. Говорков вытащил названную книгу, перевернул ее, глянул
на меня, на фото с последней страницы обложки, на меня, на фото, на меня, на
фото и заорал:
— Офигеть! Она!
Нельзя сказать, что я очень обрадовалась,
когда Говорков узнал меня по этому снимку. Томик украшает невероятное
изображение красномордой особы с всклокоченными волосами и по-лягушачьи
выпученными глазами.
— Я вас так люблю! — продолжал
радоваться Филипп. — Не передать словами! Сам, правда, ничего не читал,
просто некогда, много дел сразу в производстве. Но моя мама, как только
появляется ваше новое произведение, хватает его, садится в кресло и молчит.
Прямо ни слова не говорит, рта не раскрывает, пока все не прочтет! Потом сунет
книгу в шкаф и заявит: «Барахло! Вот уже которую ее книгу читаю, и все дрянь!»
Мама у меня такая откровенная, она прокурором работала и только правду людям в
глаза рубит. Только правду, одну правду, ничего, кроме правды! Представляете?
— Кошмар, — поежилась я.
— Но те часы, что вас читает, она молчит!
Вот оно, счастье, и его мне дарите вы! — чуть не зарыдал Филипп. —
Можно, я вас поцелую?
Я отползла к краю дивана.
— Лучше просто выслушайте меня.
— Зачем я вам понадобился? Как узнали
адрес и телефоны? — опомнился Филипп.
— Рита Чердынцева дала.
— Рита, Рита, Рита… — забормотал
Филипп. — Что у меня с ней было?
— Думаю, ничего, Ритуся пресс-секретарь
самого…
Фамилию начальства я произнесла шепотом.
Говорков икнул, снова сел на софу и, наклонив голову, повторил прежде заданный
вопрос:
— Зачем я вам понадобился? Говорите,
помогу, чем смогу!
— Дело Ани Галкиной у вас?
— Аня, Аня, Аня… Что у меня с ней было?
— Ничего! Она арестована. Галкина!
— Анна Галкина, — кивнул
Филипп, — ага, есть такое дело.
Обрадовавшись, что у следователя просветлело в
мозгах, я быстро продолжила:
— Она никого не убивала!
В глазах Филиппа появилось легкое удивление.
— Откуда знаете?
Я привалилась к подушке.
— Сейчас объясню. Только выслушайте меня!
Делать вам все равно нечего, злобного Котика нет, ушла домой.
Говорков усмехнулся:
— Начинайте.
Я откашлялась.
— Чтобы написать детективный роман, надо
иметь сюжет, скелет истории, который писатель может покрыть мясом своих
рассуждений и размышлизмов. Кто-то из литераторов обладает буйной фантазией и
легко придумывает никогда не существовавшие коллизии, другие имеют дар
рассказчика, они лихо описывают уже случившиеся с кем-то ситуации. Я принадлежу
ко второму типу прозаиков и считаю, что мне редкостно повезло, жизнь намного
хитроумнее любой выдумки…
Надо отдать должное Филиппу — слушатель он был
замечательный, ненужными вопросами монолог нежданной гостьи не прерывал, глупых
замечаний не вставлял и перерывов на перекур не устраивал. В конце концов я
довершила рассказ:
— Вам осталась чистая ерунда — допросить
как следует Макаркина. Либо поставить у его квартиры наружное наблюдение.
Надеюсь, сотрудники милиции окажутся более расторопными, чем Вера Данильченко,
и легко выяснят координаты обожэ мануального терапевта. Вот! Отпускайте Аню,
она не виновата. Готова дать письменные показания.
Говорков встал, походил по комнате, снова
открыл зачем-то книжный шкаф, затем закрыл его и вдруг сказал:
— Насколько понимаю, это будет новая
книга? Вы начинаете расследование, а потом описываете свои похождения?
— Примерно так.
— И никогда не ошибаетесь?
— В смысле?
— Всегда докапываетесь самостоятельно до
истины, не сворачиваете на ложный путь?
— Всякое случается, — туманно
ответила я, — порой забредаю в непролазную чащу.
— Но читателю потом все равно сообщаете
свою версию? Даже если она не правильная? Хотя если подтасовать факты, то ложь
станет истиной… — задумчиво протянул Филипп.
— Нет, я пишу только правду, отсюда и
проблемы. Иногда просто хочется купить билет на ковер-вертолет и улететь
подальше от этой правды куда глаза глядят. Но сейчас мне необходимо дорыться до
сути.
— В одном вы правы, — вдруг
улыбнулся Говорков, — жизнь более хитроумна, чем выдумка. Ладно, сейчас
расскажу вам много чего интересного, но в обмен на одну услугу.
— Какую?
Филипп взял в руки мою книгу.
— Когда издадут ваш новый роман, пусть
вот тут, на первой странице, будет написано: «В основу сюжета положено дело,
которое блестяще размотал…», ну и мои фамилия, имя и отчество.
— Могу еще указать и год рождения вместе
с адресом!
— Это слишком, хватит имени. Моя мама
будет счастлива. Значит, обещаете?
— Конечно.
— Тогда слушайте! — воодушевленно
воскликнул жаждавший славы следователь. — Кстати, у нас недавно про Мишу
Поварова в газете упоминали, так его потом в звании повысили. Да! Ничего мне за
разглашение служебной тайны не будет, если вы укажете: «Все фамилии изменены».
Впрочем, о деталях потом.
Я обхватила руками колени и вся превратилась в
слух. А Говорков, мечтавший о новом звании, славе и материнском одобрении,
завел рассказ.
Жила-была на свете девочка Марина
Константинова. Тихая, послушная, спокойная мечтательница, больше всего на свете
любившая сидеть на подоконнике и смотреть вдаль. Школьница хорошо училась и
никаких проблем ни родителям, ни учителям не доставляла. С младшей сестрой
Лизой Марина поддерживала ровные отношения, никаких драк у девочек не
случалось. В общем, образцово-показательный подросток. Но это лишь внешне.
