— Хорошо. — Джейми издала усталый вздох.
— Что именно — хорошо?
— Хорошо, я проверяла. И что ты намерен делать по этому поводу?
— Не знаю. — Доминик нахмурился.
— Великолепно.
— Мне нужно подумать! — огрызнулся он. — Разобраться, что бы ты стала делать, выяснив, что именно открывает этот ключ. Кстати, я беру назад сказанное раньше: ты могла, стащив что-то ценное, удрать с острова еще до возвращения Катрионы.
— Ради Бога…
— Так и случилось бы, но тут подвернулся я и…
— И что? — резко перебила она. — Поймал меня с поличным? Скорее уж изнасиловал.
— Я тебя не насиловал.
— А как же ты это назовешь?
— Просто я довел до конца то, к чему мы оба стремились. Мне давно казалось, что тебя разочаровало мое бездействие там, на яхте.
Зачем я это ляпнул? Зачем сказал то, что так старался забыть? Сболтнул как дурак, проклинал он себя.
— Скотина, — произнесла Джейми, в упор глядя на него. — Скотина! — Она презрительно фыркнула. — У меня есть идея: я все расскажу Катрионе.
— Ну-ну.
Прищурившись, Доминик стал размышлять о том, что скандал неминуем. Еще минуту-другую назад казалось, можно было покончить со всей этой историей. А теперь, похоже, выхода нет.
— Ты, конечно, надеешься, что она мне не поверит? — Джейми вскинула голову. Доминику понравилось, что она пришла в себя. И он стал осознавать, что ее очарование снова на него действует. Как глупо, думал он, учитывая, что он все-таки увлечен Катрионой.
— Какое имеет значение, на что я надеюсь? — спросил Доминик. — По-моему, сейчас неподходящее время и место для подобной дискуссии. Давай сделаем передышку.
— Но я останусь при своем мнении. — В ее голосе появилась истеричная нотка, и он из жалости решил: пусть поступает, как хочет.
Боже мой, да чего она добьется, запугивая меня? — подумал он.
Он никак не ответил на ее выпад. И, выбрав линию наименьшего сопротивления, направился в ванную, где на крючке на двери оставил рубашку и шорты. Почему-то ему стала мешать его нагота.
— Тебе разве все равно? — В ее возгласе было отчаяние, и Доминику стало интересно, что она скажет дальше.
— Если ты все расскажешь мачехе, то потеряешь работу — это прежде всего, — выговорил он. — Ты ведь и сама понимаешь…
Уже закрывая за собой дверь в ванную, он услышал ее возмущенный возглас:
— У тебя совсем нет совести! Ты, очевидно, так же поступил и с Кристин — изнасиловал ее для начала?
— Что касается Кристин, — я к ней даже не прикоснулся, — рявкнул Доминик, снова приходя в ярость. — На твоем месте я бы не стал бросаться такими обвинениями. Ты никак не докажешь, что мы были близки. А у Катрионы — суд скорый, когда речь о другой женщине.
— Уж тебе ли этого не знать.
— Джейми, я предупреждаю тебя…
— Вот как? — Она смело шагнула ему навстречу, словно желая его раззадорить. — Вы что, угрожаете мне, мистер Реддинг? Наконец-то я наступила вам на мозоль… Ну что ж, может, ты и умен, но есть вещи, которые тебе неизвестны. Их знаю только я.
— Например?
— Например? — повторила она, но в голосе послышалось сожаление о сказанном. — Что ты хотел бы услышать?
— Ты только что сказала, что есть вещи, которых я не знаю. Я думаю, ты просто уводишь меня от вопроса, зачем ты поднялась сюда, на второй этаж. Так что не морочь мне голову.
— Ну что ж. — Джейми помолчала, потом пожала плечами — казалось, снова изменила тактику. — Может, ты и прав.
То, что она сдалась, было так же необъяснимо, как ее атака незадолго до этого.
— Значит, ты признаешь, что до сих пор морочила мне голову? Иначе говоря, врала?
— Что ты вообще знаешь? — огрызнулась Джейми. — Впрочем, в одном ты прав: я действительно кое-что искала. Доказательство кое-какого кровного родства.
— Что… что ты хочешь этим сказать? Я и Кэт… мы не родственники.
— А я и не утверждаю этого. — И снова она смутилась, словно сказала лишнее. — Послушай, отпусти меня. У меня там целая гора писем, которые надо разобрать.
— Ничего не выйдет. Не отпущу, пока ты не объяснишь свои слова насчет кровного родства. Не хочешь же ты сказать, например, что ты — сестра Катрионы, которую она давно потеряла из виду? Это слегка усложнило бы обстановку. — Его сарказм привел ее в ярость, и на лице ее появилось выражение, увеличивавшее сходство двух женщин. — Бог мой, вы действительно похожи… Не зря это мне уже приходило в голову.
— Она мне не сестра! — с гневом воскликнула Джейми.
Он уставился на нее в недоумении.
— Тогда кто же?
— Мать! — выкрикнула Джейми. Потом застонала: — По крайней мере… это вполне вероятно. У меня есть такие подозрения.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Боже мой, зачем я это сказала?
Джейми беспокойно ходила из угла в угол в своей гостиной, пытаясь как-то примириться со случившимся. Прежде всего, я разрушила любые возможные отношения между мной и матерью, думала она. Хотя, наверно, это и неважно после того, что было у меня с Домиником.
Сейчас все, произошедшее после того, как она нашла ключик, ей стало казаться кошмаром. Джейми не верилось, что с Домиником все было наяву, и что она выдала тайну своей матери таким бессовестным образом.
Очевидно, меня оскорбило его легкомысленное поведение сразу же вслед за тем, как мы занимались любовью, думала Джейми. И впервые в жизни она тогда почувствовала желание отомстить. Однако же открыть ему, что Катриона — ее мать, все равно неблаговидный поступок.
Джейми вздохнула. Пусть бы он продолжал думать, что ей нельзя доверять, — у нее был бы повод уехать еще до возвращения Катрионы. А так — придется смириться с тем, что ей нанесен моральный ущерб, и только. Было бы гораздо хуже, если бы он вызвал полицию.
Я же знала, что ничего не добьюсь, когда произносила эти слова, думала она. Он разозлил меня, а теперь я буду расплачиваться за невыдержанность. Придется как-то уговорить его, чтобы он ничего не рассказывал мачехе.
Если бы только, повторяла она беспомощно, если бы только я не нашла ключик, не пошла бы искать комнаты Катрионы, если бы Доминик был все еще в Нью-Йорке…
Видимо, дорога в ад вымощена не одними лишь благими намерениями, но и такими вот «если бы». И так же, как благие намерения, эти «если бы» не приносят плодов.
Но Доминик, безусловно, прав в одном: не очень-то она сопротивлялась его домогательствам. Никак его не расхолаживала, даже наоборот. А уж если совсем честно — она ни разу еще не желала мужчину так, как Доминика.
Однако это не оправдывает моего предательства по отношению к матери, продолжала корить себя Джейми. Я поступаю как девчонка, а не как взрослая женщина. Джейми покачала головой: с тех пор как она оказалась на Бермудах, она вообще себя не узнавала.
