– Ой, не знаю. Квартира-то
ведомственная, – Клава охотно пустилась в объяснения, – пока на
заводе работаешь – живешь, уволился – освобождай комнаты. Мы с мужем ничего про
прежних жильцов не знаем. Вроде у них кто-то умер.
– И давно вы въехали? – пришла в
себя Оля.
– Уже два месяца живем, – сообщила
Клава и повесила трубку.
Ольга попыталась навести справки о Нюрочке
через общих знакомых, но никто не мог сказать, куда она подевалась. В конце
концов Рязанова перестала искать словно в воду канувшую подругу.
Прошло некоторое время, увлечение книгами
Павла Подушкина стало у Рязановой почти манией. Прозаик набил руку, его
произведения поражали мастерством, Ольга с трепетом ожидала выхода новой
исторически-любовной саги.
Во время очередной книжной ярмарки Оля пришла
на автограф-сессию Павла Ивановича. Народу в павильоне, где происходило
мероприятие, толпилось немерено. Рязанова терпеливо отстояла час в очереди,
дошла до стола, за которым сидел писатель, положила перед ним только что
купленную книгу и попросила:
– Подпишите на добрую память.
– Как вас зовут? – улыбнулся он.
Рязановой стало обидно.
– Неужели я так изменилась, что меня и
узнать невозможно? – спросила она.
Павел заморгал.
– Простите, мы встречались?
– Да, и не раз, – кивнула
Ольга, – я член клуба ваших поклонников. Вы когда-то упали на улице,
запачкали плащ, и мы с Нюрой помогли вам отчистить грязь.
Лицо Подушкина напряглось, и тут в воздухе
повеяло дорогими, явно импортными духами, за спиной писателя возникла хрупкая
женская фигурка. Дама положила Павлу на плечо узкую ладошку с пальцами, щедро
украшенными кольцами, и нежно прочирикала:
– Милый, если будешь по полчаса
беседовать с каждой, то мы опоздаем на прием в Доме литераторов. Уже четыре
часа, а очередь на километр тянется. А вы, девушка, не задерживайтесь, получили
автограф и отходите, другим тоже надо. Не злоупотребляйте временем моего мужа!
Ольга, сообразив, что судьба столкнула ее с женой
Подушкина, решила получше разглядеть даму, подняла глаза и ахнула:
– Антуанетта!
За спиной Павла Ивановича стояла жена Юрия
Кондратьева. Антуанетта сильно изменилась, ее волосы теперь не были вытравлены
перекисью, они имели оттенок спелой пшеницы, исчез и грубый макияж, на лице был
лишь намек на грим, в ушах у дамы висели большие бриллиантовые серьги, плечи,
несмотря на жаркий сентябрь, укутывало меховое манто. Но глаза! Взгляд
Антуанетты не изменился, он остался таким, как прежде: цепким, жестким и одновременно
по-детски беспомощным.
– Антуанетта, – повторила
Рязанова, – ну и ну! Ты жена Павла?!
– Простите, милочка, – процедила
супруга прозаика, – вы ко мне обращаетесь?
– У него что, две жены? –
усмехнулась Оля. – Ясное дело, к тебе! Вот это поворот! Не знаешь, как
поживает Нюрочка? Нет ли у тебя ее координат?
Уголки губ Антуанетты опустились вниз.
– Любезная, вы меня с кем-то перепутали!
– Мою жену зовут Николетта, –
удивленно сказал Павел.
– Нет, Антуанетта, – уперлась
Ольга, – я ее расчудесно знала в прежние годы!
– Девушка, – крикнули из
толпы, – хватит болтать, подписали книгу и уходите.
Антуанетта, воспользовавшись тем, что Оля
повернула голову в сторону кричавшего, быстро ускользнула.
– Следующий, – протянул руку
Подушкин.
– Я подожду, пока вы автографы
раздаете, – не сдалась Ольга, – очень хочется побеседовать с
Антуанеттой.
Но тут толпа поднаперла, и Рязанову оттеснили
в сторону. Оглядев очередь, Оля поняла, что раньше чем через час Подушкин из
павильона не уйдет, и отправилась бродить по ярмарке. В конце концов она
добралась до стенда издательства «Детство»,
[15] где шла
торговля красиво изданными сказками.
Рязанова протянула руку к яркому тому.
– Простите, он отложен, – сказала
одна из сотрудниц стенда и подняла голову.
– Нюра! – подпрыгнула Ольга.
– Вот уж встреча! – совсем не
радостно заявила Кондратьева. – Ты что здесь делаешь?
– Книги покупаю, – растерялась
Рязанова. – А ты, значит, в «Детстве» служишь?
– Нет, – после некоторого колебания
ответила Нюра, – я тут временно подрабатываю на ярмарке.
– Как дела? – завела беседу Оля.
– Нормально.
– Чего не звонишь?
– Некогда.
– Там Подушкин сидит.
– Знаю.
– Он женился!
– Слышала.
– Видела его супругу?
– Нет!
Ольга оперлась о прилавок.
– Сходи погляди! Просто невероятно.
– Мне некогда, – пожала плечами
Нюра, – и, если честно, мне даже неинтересно, кто его спутница жизни, я
переросла свое увлечение книгами Павла Ивановича.
– Не поверишь, – понизила голос
Рязанова, – его жена – Антуанетта!
– Кто? – переспросила Нюра.
– Твоя бывшая невестка! Кстати, где Юра?
– Он давно умер, – мрачно ответила
Нюра, – после развода с Антуанеттой запил, и через несколько месяцев его
сбила машина. В отношении Антуанетты ты обозналась! Она… Впрочем, это
неинтересно!
– Слава богу, я пока отлично вижу, –
засмеялась Ольга, – пойдем, глянешь! Тебе, наверное, как участнику
ярмарки, разрешат пройти внутрь стенда. Стопроцентно Антуанетта супруга
романиста.
– Мама, – пропищал тонкий
голос, – ма-ма-ма!
Около Нюрочки, словно из воздуха, возник
худенький ребенок, то ли мальчик, то ли девочка, сразу и не понять. На малыше
был комбинезончик из клетчатой ткани, белая рубашечка, а стриженую голову
прикрывала полотняная кепка.
– Это кто? – изумилась Оля.
Нюра покраснела.
– Извини, мне пора, – сказала
она, – рада была видеть тебя.
– Мама, – хныкал малыш, –
ма-ма-ма.
