Книга Красное на красном, страница 49. Автор книги Вера Камша

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Красное на красном»

Cтраница 49

— То есть два года ничего не изменится?

— Моя принцесса, — галантно произнес барон, — вы умнейшая из женщин.

Всяко не глупей тебя, трус зажравшийся! А Адриана все равно жаль, с ним уйдет еще один кусок прошлой жизни. Матильда старалась пореже вспоминать о своем замужестве. Красавец Анэсти оказался слабым и грустным человеком, а его друзья вызывали у принцессы желание взяться то ли за кнут, то ли за отраву для крыс. Зато о мориске Матильда нет-нет да вспоминала — тот был смелым, дерзким, уверенным в себе. В глубине души принцесса полагала, что ее побег лишь распалит шада, но он не вернулся, а Анэсти ей изменял со служанками… Принцесса узнала об этом много лет спустя и тогда же поняла, что мужа привлекали покорность и слабость.

«Великолепная Матильда» для принца-изгнанника была слишком шумной, слишком напористой, слишком яркой. Зачем она хранила верность Анэсти? Впрочем, овдовев, она своего не упустила…

— …нам выгоден, — возвысил голос Хогберд и замолчал, вопросительно глядя на собеседницу.

— Вы во многом правы, барон, — значительно произнесла вдовствующая принцесса, — но мы не можем позволить себе ошибиться.

— Вы думаете, это ловушка? Но Адгемар не пойдет на союз с Олларами.

— Вернее, Дорак не пойдет на союз с этим лисом, — буркнула Матильда, забыв о том, что нужно быть глупее собеседника. — Адгемар, если ему хорошо заплатят, собственные уши продаст, не то что союзников.

— Вы совершенно правы, рисковать наследником Раканов мы не можем, Адгемар не тот, кому следует доверять. И вместе с тем его предложения кажутся весьма заманчивыми. К счастью, у нас есть Робер Эпинэ, он может заменить Альдо.

Твою кавалерию… Она замечталась и пропустила что-то и в самом деле важное, дура старая.

— Эпинэ в состоянии сам решить, куда и зачем ему ехать, — отрезала Матильда, — я не хочу разлучать его с Альдо. Если Адгемару чего-то нужно от Раканов, пусть обращается к Раканам. Я весьма ценю вашу дружбу и вашу помощь, барон, но чем больше посредников, тем больше непонимания.

— Значит ли это, что посол Адгемара может нанести вам визит?

— Разумеется, барон. Именно это я и имею в виду.

Вот и прекрасно. Послу в любом случае придется рассказать все с самого начала, а она возьмет себя в руки и не станет витать в облаках, тем более облака эти давным-давно рассеяны ветрами.

— В таком случае разрешите откланяться, уже поздно.

— До свидания, сударь.

Кто же это сказал, что в визитах Питера Хогберда есть особенная прелесть? Дескать, радость, которую испытываешь, видя, как за бароном закрывается дверь, перевешивает огорчение, вызванное видом его физиономии. Но неужели Адриан умирает? А почему бы и нет — Эсперадор давно болен, и ему уже под восемьдесят. А тогда? Сколько же было ему тогда? Ей — семнадцать, Анэсти двадцать шесть, а Адриану… Тридцать семь или тридцать восемь. Он хотел, чтоб Матильда осталась в Агарисе, а она, дура, не поняла. Ей был нужен только Анэсти с его голубыми глазками и нытьем, а теперь уже поздно… Шад не вернулся, а Адриан стал Эсперадором и теперь умирает. Ему уже все равно, да и ей тоже.

Матильда тихонько свистнула, призывая Мупу. О политике она подумает завтра, а сегодня помянет молодость старым кэналлийским. И вообще нет ничего глупее расчувствовавшихся старух. Что прошло, то прошло.

3

За дверью раздался истошный вопль, и Эпинэ с удовольствием проснулся. Самая противная реальность была лучше сна, в котором он оказался одной из голов дурацкого Зверя. Перед ним стояла огромная дубовая шкатулка, наполненная вареной морковью. Ее нужно было съесть во имя победы Раканов, но, сколько Робер ни жевал, проклятая морковка не убывала.

Когда неизвестная женщина вырвала Иноходца из объятий кошмара, он еще ощущал во рту ненавистный сладковатый привкус. Робер вскочил и высек огонь, думая лишь о том, чем бы запить приснившуюся муть. За окном висела густая, синяя мгла, судя по всему, ночь едва перевалила за половину, можно спать и спать. В буфете отыскалась бутылка «Девичьих слез» — последняя из принесенных Мэллит, но откупорить ее Робер не успел. Вопль повторился, к нему присоединился другой и третий. Теперь орали по всему дому. Талигоец помянул Разрубленного Змея, закатных тварей, Леворукого и прочие прелести и потянулся за рубашкой.

Одевался Иноходец под несмолкающие крики, которые были какими-то странными. Эпинэ в своей жизни побывал во всяких переделках, но ничего подобного ему слышать не доводилось. Опоясавшись шпагой и кинжалом, талигоец выскочил в коридор и столкнулся с толстым хозяином, на котором висела его тощая чернобровая супруга. Женщина самозабвенно вопила, мужчина казался раздраженным и слегка испуганным.

— Что случилось? Пожар?

— Крысы, сударь, — несколько неуверенно пробормотал трактирщик, — как есть рехнулись.

— Крысы? — потряс головой Иноходец.

— Они… Помолчи, Анита. Да вы в окошко гляньте, сами увидите…

Совет показался Роберу разумным, и он подошел к небольшому чистенькому окошку, на котором торчал горшок с разлапистым пестрым цветком. До рассвета было далеко, но Агарис славился своими фонарщиками, так что света хватало. Сначала талигоец ничего не понял, потом до него дошло — улицу запрудили крысы.

Твари сплошным потоком текли вниз, к городским воротам. Зрелище было столь странным и жутким, что Эпинэ ущипнул себя за ухо, чтоб проснуться. Боль не помогла — крысы никуда не делись. Анита вновь заорала, и Робер отчего-то разозлился сначала на нее, потом на себя. Смотреть на живую реку было противно и страшно, но привыкший идти навстречу страху Эпинэ спустился вниз. Парадная дверь была заперта и завалена тяжелыми дубовыми стульями, и талигоец воспользовался ведущим во двор черным ходом, предварительно отодвинул внушительный сундук.

Двор был пуст, если не считать груды бочек и пары толстых котов, настороженно замерших у запертых и подпертых перевернутой телегой ворот. В Агарисе, как и во всех эсператистских землях, спутниц Леворукого не жаловали, но трактирщики и повара, выбирая между оскорбившими Создателя кошками [98] и грызущими припасы мышками, предпочитали первых, а церковники, исключая разве что самых рьяных, закрывали на это глаза. Считалось, что кошки, как и мыши с крысами, заводятся сами и извести их невозможно. Эпинэ, хмыкнув при виде разожравшихся желтоглазых хищников, вскочил на телегу, ухватился за кромку стены, подтянулся и уселся на толстой воротной перекладине. Крысы продолжали свой марш, не обращая никакого внимания ни на Эпинэ, ни на то и дело вспарывающие тишину крики, ни на мелькавшие в домах огни.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация