— А мы уже думали, вы не придете, — улыбнулся Эстебан.
— Простите, сударь, но приходить раньше столь же неприлично, как и опаздывать, — повторил Дикон пришедшуюся более чем кстати присказку маршала.
— На свидания с дамами следует приходить первыми, а смерть — тоже дама.
— Я пришел на свидание с вами, — Дикон постарался вложить в улыбку как можно больше иронии, — конечно, если вы полагаете себя дамами, я готов извиниться. Что до смерти, не знаю, к кому она сегодня будет благосклонна.
— Разумеется, к вам, — заметил Эстебан. — Смерть — единственная женщина, на благосклонность которой может рассчитывать дружок мужчины.
Единственным достойным ответом на это была обнаженная шпага. Кровь бросилась Дикону в голову, вытеснив и страх, и сомнения. Атаковал он довольно удачно, но Эстебан легко парировал нацеленный в грудь удар. Дикону пришлось отступить и развернуться, чтоб отбиться от присоединившихся к драке двоих «навозников». Остальные пока выжидали.
Шпаги, звеня, столкнулись, и в этот миг на сцене появилось новое лицо. Никогда еще Ричард Окделл не был столь рад видеть своего эра. Рокэ Алва соскочил с коня и с ленивым любопытством оглядел присутствующих.
— Роскошно, — красивые губы тронула та самая усмешка, которую Дикон пытался изобразить несколько минут назад. — Семеро. Какая неосторожность, почему вас так мало?
Эстебан и его приятели молчали, а Ричард почувствовал немыслимое облегчение. Никого не убьют, он останется жив. Их, несомненно, накажут, но это можно пережить. В конце концов, оруженосцы не могут перечить маршалу — с Вороном шутки плохи…
— Странно, что вы стояли лицом к лицу, — в ленивом голосе прозвучало легкое недоумение. — Это положение для дуэли, а не для убийства.
— Это и была дуэль, — выдавил из себя Эстебан.
— Позвольте вам не поверить. Я частенько дрался на дуэлях, ну и убивали меня раз пять. То, что я застал, похоже именно на убийство. Ричард, что здесь затевалось?
— Дуэль! — Разрубленный Змей, почему он охрип?!
— Как же я, оказывается, отстал от жизни, — пожаловался Алва. — Семеро на одного теперь называется дуэлью. Ричард, какое же оскорбление вы нанесли этим достойным дворянам, что они сочли уместным вас вызвать?
— Это он нас вызвал, — торопливо сказал Северин.
— Семерых? — Алва присвистнул. — Примите мои поздравления, Окделл. Вы, безусловно, делаете успехи. Четверых я как-то вызывал, было дело, но семеро — это новое слово в жизни нашего доблестного дворянства. Ну и кто же она?
— Она?
— Та дама, из-за которой вы деретесь? Я что-то не припомню в этом королевстве ни одной красотки, которая стоила бы такого побоища.
Проклятое лицо, ну почему оно так горит?!
— Мы… мы деремся не из-за женщины. Задета… Задета моя честь.
— Вас обвинили в нечестной игре?
— Нет, — выкрикнул Окделл, — это… Я не могу сказать… Эр маршал, правда, не могу.
— Что ж, придется принять на веру, что вас и впрямь смертельно оскорбили, но почему вы без секунданта? Если ваш кузен такой противник поединков, вы могли бы послать весточку молодому Придду.
— Я согласен и так. — Значит, это Реджинальд! Он все-таки выдал его. Это… Это подлость, но она его спасла. Только почему Рокэ, а не кансилльер?
— А вы подумали, в какое положение вы ставите своих доблестных противников? — поинтересовался Алва. — Если вы умрете, им будет не доказать, что это была дуэль, а не убийство. Вы слыхали, что участник поединка может пригласить в секунданты любого дворянина, не разглашая ему причины дуэли?
— Я об этом не подумал.
— А о том, что любой дворянин, став свидетелем неравного боя, обязан поддержать слабейшего, вы тоже забыли?
— Эр Рокэ…
— Ладно, юноша, — мурлыкнул маршал, сбрасывая плащ и колет. — В следующий раз будете умнее. Что ж, драться, так драться. К делу, господа!
— Эр маршал!
— Спокойно, юноша. Мы — оскорбленная сторона, не правда ли, Эстебан? И мы имеем право встать спиной к солнцу, но мы этим правом не воспользуемся. Впрочем, солнца все равно нет.
— Сударь!
— В позицию, господа. — Синие глаза больше не смеялись.
То, что последовало дальше, походило не на дуэль, а на визит лисы в курятник. Дикону удалось сделать не больше пяти выпадов, а все уже было кончено. Ворон расшвырял противников за считаные минуты. Те, кто не догадался сразу же бросить оружие, заработали раны, неглубокие, но унизительные, а Эстебан был убит на месте ударом в шею. Ворон окинул ошеломленных и раздавленных юнцов тяжелым взглядом и вбросил шпагу в ножны.
— Я вас долее не задерживаю. Засвидетельствуйте мое почтение графу Килеану. Надеюсь, следующим летом он подберет себе более пристойного оруженосца. Не забудьте кого-то прислать за телом. — Рокэ вскочил на коня и протянул Дикону руку в черной перчатке: — Забирайтесь, Окделл, вы мне нужны.
Препираться с Вороном на глазах «навозников» было глупо, и Ричард, стараясь сохранить невозмутимый вид, уселся за спиной маршала. Рокэ пустил Моро рысью, и замощенная разбитыми серыми плитами площадка с трупом осталась позади. Ричард молчал, пока их могли слышать, но едва копыта зацокали по городской дороге, выпалил:
— Я не просил о помощи!
— Дерзите, юноша? — не поворачиваясь, бросил Рокэ. — Кстати, я не собирался вам помогать. Вы дали мне прекрасный повод прикончить этого щенка, он меня раздражал. Из него обещала вырасти препротивная псина.
— Вы… Если б вы знали, что они…
— Они говорили, что вы мой любовник, — спокойно произнес Алва. — Обычно меня забавляют сплетни о моих пороках и злодеяниях, но близость с собственным оруженосцем? Увольте!
— И все равно, — не мог остановиться Ричард, — я сказал, что буду один, и я должен был быть один. Честь требует, чтобы…
— Еще бы, — перебил Рокэ, — Люди Чести не станут влезать в неравную драку. Они обойдутся парочкой арбалетчиков на крыше…
Маршал перевел Моро в кентер, и разговор прервался. Дик понимал, что поступает глупо. Ворону нравилось его дразнить, кансилльер прав — он для маршала игрушка, волчонок на сворке. Нужно терпеть и ждать, когда придет свобода, но терпение никогда не являлось добродетелью Окделлов. Дикона хватило лишь на то, чтоб молчать до особняка Алвы, но, оказавшись на твердой земле, он не выдержал:
— Вы лишили меня возможности отстоять свою честь!
— Вы и впрямь полагаете, что дуэли существуют для этого? — сапфировые глаза уставились на юношу с ленивым любопытством. — Занятно… У меня, как известно, чести нет и никогда не было, но я оптом и в розницу прикончил на дуэлях целое стадо наиблагороднейших дворян. Вернуло мне это честь? Нет, вестимо… А мои сопернички потеряли жизнь, но честь осталась при них!
