– Я не слышала, чтобы при школе оруженосцев жили эсператисты, но это ничего не значит. Танкредианцы могли следить за библиотекой.
– И удостоились такого захоронения?
– В самом деле странно. – Арлетта тронула словно только что вымытый мрамор. – Их двое, но последний из монахов шел без пары…
– А вот об этом не подумал я! Одинокий монах. Сова без свечи. Знание без сана. Имя без лица. В чем дело, Пьетро?
– Ваше преосвященство, у ментора случился приступ, его пришлось вывести.
– И что с того?
Докладывал монашек из рук вон плохо, но Арлетта поняла, что сунувшемуся-таки в храм Шабли стало дурно, когда возле одного из пустых склепов он наступил на брошенный факел. Рядом был найден второй – полностью выгоревший, он был закреплен в стенном кольце. Комендант проверил склеп и нашел вещи, судя по всему, принадлежавшие олларианцу и унару Паоло. Во всяком случае, на увязанном по всем лаикским правилам тючке значилось именно это имя.
Глава 3
Талиг. Поместье Лаик. Талиг. Оллария
400 год К.С. 11-й день Летних Волн
1
Сапоги для верховой езды, зимняя дорожная одежда, набитые седельные сумки, черно-белые унарские «доспехи» и тот самый опечатанный тючок, в котором хранили домашнее платье, снятое в день прибытия в Лаик. Печати не тронуты, веревки целы… Пропавших унара, клирика, а потом и капитана искали, пока не умер Сильвестр и все не пошло вразнос. Подробности Арлетту занимали не особо, но мать Паоло уже после мятежа не сомневалась, что сын где-то ищет приключений. Сумасшедшей урожденную графиню Дорни-Кье не рискнул бы назвать никто, но бывает, с ума сходят не люди, а времена.
– Вы смотрите на эти вещи, словно на дурное письмо…
– Пожалуй, так оно и есть. Здесь пропали капеллан и один из мальчишек. Однокорытник Арно. Считалось, что они уехали, но, похоже, уезжать им было не в чем…
– Вы их знали?
– Мы – родственники через мою племянницу. Мать мальчика не считает сына мертвым, и я ей верю. Вы вряд ли примете такой довод всерьез, но я бы почувствовала, если что-то…
Почувствовала бы? Смерть Арно стала громом среди ясного неба. Она ничего не подозревала, пока во двор не ворвался гонец Рудольфа. Арлетта читала письмо и никак не могла даже не поверить – понять, но потом примчалась Кара. Отрекаться от брата-убийцы.
– Я повторила чужую глупость. Матери и жены – не пророки. Это потом нам кажется, что мы знали, чувствовали, предвидели…
– Бывает и наоборот. Не происходит ничего страшного, а мы боимся.
– Да, бывает и так. – Арлетта зачем-то развернула плащ. Дорогой, хоть и очень простой, он казался брошенным вчера, а не два с лишним года назад. Недалеко от Рафиано было подземелье с колодцем, возле которого цветы не вяли неделями. Лаикский храм сохранил не цветы, а вещи, но мэтру Шабли в нем стало плохо. Бедному мэтру Шабли, вынужденному вернуться в поместье, из которого он пытался уйти… Вдовый перчаточник не мог прокормить ментора или не хотел, но ментору повезло – новый комендант оказался не просто добрым, его, как и дурачка Жильбера, мучила совесть…
– Сударыня, вы так интригующе молчите.
– Просто мне кажется, я наткнулась на ответ… Никому по большому счету уже не нужный.
– Какое совпадение. Мы оба нашли опоздавшие ответы, но так ли уж они не нужны? Знаете, сударыня, чем дольше я живу, тем больше убеждаюсь: загадки без ответа сходны с перестоявшей свое вишневой наливкой. Они убивают тех, кто их по незнанию выпьет.
2
Гайифского посла нашли в Старом парке в четыре часа пополудни. Вместе с парой охранников, каждый из которых управился бы с несколькими головорезами, но до рукопашной не дошло. Силачи поймали по арбалетному болту. Конхессера Гамбрина для разнообразия прикончили кинжалом, так что попасть на предстоящую встречу Посольской палаты с Проэмперадором гайифец не мог.
– Вот гадюка! – ругнулся Эпинэ, толком не зная, имеет ли он в виду покойного интригана или некстати постаравшегося убийцу. Сэц-Ариж тоже не знал и смотрел на начальство с недоумением. Робер побарабанил пальцами по столу, вздохнул и велел пригласить дуайена, а прочим передать, чтоб подождали. То, что граф Глауберозе нравился и Роберу, и Катари, лишь усугубляло муторность происшедшего, так как Гамбрин, судя по всему, умудрился получить свой кинжал, едва распрощавшись с дриксенцем.
– Добрый день, господин Проэмперадор. – Затянутый в иссиня-черный мундир граф был спокоен, впрочем, он был спокоен всегда. – Чем могу быть полезен?
– Прошу садиться. Нас ждет долгий разговор.
– Всегда к вашим услугам, но не лучше ли сперва провести намеченную встречу? То, что я, будучи послом державы, находящейся с Талигом в состоянии войны, не считаю себя вправе возглавлять Посольскую палату, о чем и довел до вашего сведения, не помешает мне исполнять мои обязанности сегодня и до тех пор, пока вопрос с моим преемником благополучным образом не разрешится.
Дриксенец держался как отставной военный, чем и завоевал симпатии Робера, но вояки словеса подобным образом не закручивают. Глауберозе был дипломатом и, к сожалению, врагом. Иноходец провел ладонями по глазам, пытаясь подобрать подобающие случаю выражения.
– Граф, вы первым напомнили о разделившей нас войне. Вас вряд ли удивит, что за посольством Дриксен ведется наблюдение.
– Само собой, я об этом осведомлен. Ваши люди не скрываются, по крайней мере некоторые из них.
– Вчера около пяти пополудни в здание посольства вошел секретарь конхессера Гамбрина.
– Совершенно верно. Я понял, что вас беспокоит. Уверяю вас, это не имеет прямого отношения к сегодняшнему приему, и вам не следует ждать от нас никаких сюрпризов. Гамбрин предложил поделиться со мной оказавшимися в его распоряжении сведениями. Поскольку я, как и мои товарищи, лишен полагающейся мне по статусу связи как со своей державой, так и с регентом Талига, я счел уместным воспользоваться предоставленной мне возможностью.
– Что именно сообщил вам конхессер?
– Боюсь, я не могу ответить на ваш вопрос.
– Боюсь, я вынужден настаивать… – К кошкам экивоки, все равно недополковнику экстерриором не стать! – Гамбрин убит, и убит в Старом парке. Если вы с ним встречались, то на обратном пути, если не встречались, то по дороге к вам.
– Простите… Могу я узнать подробности?
– Извольте. Около четырех секретарь Гамбрина, ждавший в карете у парковых ворот, обратился к начальнику караула. Тот дал ему в проводники сержанта…
– Я встретился с конхессером Гамбрином в Верхнем парке возле статуи девы с ланью. – Теперь дриксенец говорил как военный. – Мы сделали два круга по дорожкам и попрощались.
– У статуи не нашли ничего особенного, но дальше на дорожке заметили кровь. Начались поиски, очень недолгие. Убийцы оттащили трупы конхессера и охранников в кусты, но этим и ограничились. Похоже, преступников было не меньше двоих. В зарослях у боковой калитки нашли арбалеты и кровавые пятна. Очень вероятно, что кто-то из мерзавцев ранен, хотя следов схватки не обнаружено. Калитка взломана, она ведет на довольно-таки глухую улицу.
