– Давайте письмо. – Принцесса протянула руку и с отвращением напомнила: – Я – супруга епископа, а дело может быть важным.
Адуан, как выяснилось, братец известного Матильде Коннера, не возражал. Жена так жена. В нахально вскрытом письме сообщалось об успешной прогулке по равнинной Гайифе и скором возвращении. Алва усиленно напоминал о каких-то списках, которые следовало отправить вслед морисскому послу, и заодно просил разобрать захваченную в Кипаре губернаторскую почту. Самому Ворону было не до того, а его преосвященство, как оказалось, владел гайи и мог на досуге глянуть. Мешок с трофеями ее высочество спровадила в предназначенный муженьку кабинет, а Коннера с эскортом – в бани, после чего успешно отделалась от Бааты и добралась-таки до Этери. Принцесса увлеченно рисовала, но сразу же отложила кисть и, обойдя что-то вроде мольберта, устремилась навстречу гостье.
– Не люблю показывать то, что не закончено, – чуть смущенно призналась кагетка. – Вам нравятся горные колокольчики?
– Это они? – Матильда глянула на серебряный кувшин с ярко-синими цветами.
– Да, – улыбнулась Этери. – Я подарю вам акварель. На память о Хандаве… Я ведь выросла в этом замке. Одна. Братья были с отцом в Равиате, а сестер у меня не было.
– У меня была. – Матильда словно увидела капризное личико. Розамунда. Сестра. Дурочка. Каданская королева… – Расстаться на всю жизнь то же, что не иметь вообще.
– Теряют и не расставаясь. – Этери откинула падающую на глаза прядку; мизинец кагетки был испачкан синим. – Вам нравится Баата?
– Он очень красив, – ушла от ответа Матильда. – Даже для кагета.
– Брата приятно рисовать… Только не верьте ему, когда он моргает и вздрагивает. И мне не верьте: у нас на редкость здоровая семья, если мы не умираем от пули или яда, то живем очень долго. И хотим жить. Цена, как вы понимаете, значения не имеет… Я странно заговорила?
– Для вашего положения не слишком.
– Для какого из моих положений? – Можно заставить улыбаться губы, но попробуй сделать безмятежными глаза! – Будущей матери или жены наследника Великой Бакрии?
Старуха от души посочувствует молоденькой, только если у той родинка во всю щеку или паршивый муж… Твою кавалерию, стать женой дикаря всяко не хуже, чем женой слизняка! И не лучше. Если б ее саму, содрав сорок лет, бросить в бакранскую конуру, если Этери отправить в какой-нибудь Агарис, кто-то стал бы счастливей? Вряд ли.
– Простите, – кагетка заставила-таки себя смотреть спокойно. – Отец был бы мной недоволен, и поделом. Хозяйка не должна смущать гостью. Хотите инжира и винограда? В здешних садах лучший в мире инжир.
– Не откажусь. – Девчонка бьет на жалость, причем умнее брата, или в самом деле не выдержала? В любом случае Альберт потерял хорошую невестку. Жаль; и саму Этери жаль. Вряд ли она начнет пить, и еще более вряд ли жене царька удастся изменить мужу, да и с кем? Остаются красочки и дети. – Вы уже знаете про гонца из Гайифы?
– Да, – молодая женщина потянула бархатный шнур. – Мне сказали, что они возвращаются – регент Талига и его люди. Будет праздник. Мухр’ука, принеси фруктов.
– Я знаю только о возвращении, – уточнила Матильда, проводив взглядом явно понимающую талиг Мухр’уку. – И я не думаю, что им на праздник хватит времени.
– Сагранна захочет праздника, пусть короткого. В этом оба мои дома, прежний и нынешний, схожи. Возвращения и прощания у нас не бывают без радости. Мы не всегда думали, что все в руке Создателя, и научились, расставаясь на день, прощаться навсегда, но уходить с улыбкой. И с надеждой.
– Гаспажи… Виная ягода с ынжир здэс.
Внесли уже накрытый столик. Тащившие его слуги были старыми и двигались тихо, будто кошки. Наверное, они прислуживали дочери казара с рождения. Не желая мешать, Матильда отступила к окну. На рисунок она взглянула случайно. Он в самом деле был не закончен – портрет черноволосого мужчины с глазами того же цвета, что и горные колокольчики.
3
Ариго не видел в добытых Бавааром сведениях ничего угрожающего, скорее наоборот, но фок Варзов был раздражен. Значит, случилось что-то еще, в конце концов, в поиске не один Баваар. Вечное сомнение последней кампании – что лучше: спрашивать или ждать, когда старик скажет сам, – подняло голову, но после полуссоры из-за письма Савиньяка Жермон, как ни странно, чувствовал себя свободней. И спросил:
– Дурные новости?
Маршал прекратил задумчиво постукивать грифелем.
– Да, есть кое-что… Никак не могу понять, кстати оно или наоборот. За час до твоего Баваара явился курьер от Маллэ. Поль-Жозеф опять собрался спасать, теперь уже марагонцев и наш гарнизон из Гюнне… Бывший гарнизон.
– Только собрался?
– Если умника не контузило прямым попаданием ядра, он уже выступил. Вот донесение. Хочешь – прочти: дриксы захватили Гюнне, но не остановились, а погнали уцелевших защитников дальше. К Маллэ сумел пробраться марагонец с просьбой о помощи, иначе, мол, всех прижмут к Эйвис и там перебьют. Граф написал мне прямо перед выходом.
Леворукий бы побрал этого спасителя, не мог подождать… Хотя в самом деле не мог: марагов надо либо выручать немедленно, либо предоставить самим себе и смиренно ждать приказов, Савиньяка, Создателева возвращения… Поль-Жозеф ждать не захотел. Да и сам Ариго, окажись он в двух переходах от гибнущего гарнизона, вряд ли бы стоял смирно.
– Значит, ваш приказ Маллэ получить не успел и подкреплений не дождался… Сколько в Гюнне было людей?
– Пехотный батальон, ландмилиция и обычные добровольцы. Из города, по словам посланца, вырвалось тысячи три.
Вырвавшиеся, погоня, Маллэ… Ариго попытался прикинуть время, что потребуется всем участникам начинающихся танцев для достижения намеченных целей. По расстояниям выходило, что веселье начнется уже послезавтра. Конечно, не зная всех оврагов, можно и просчитаться.
– Маллэ хочет внезапно ударить, – буркнул, катая по карте грифель, Вольфганг, – разгромить непосредственных преследователей и вместе со спасенными унести ноги за реку прежде, чем дриксы опомнятся. Но если к Эйвисфлоду не вовремя подтянутся «гуси», которых нашел Баваар, убраться уже не получится. В прошлый раз Маллэ выручил ты…
– Могу и повторить, – пошутил Ариго. Маршал шутки не принял.
– Мы не можем быть уверены, что корпус из Фейле объявится именно там. Легкая кавалерия, егеря – это для флангового прикрытия основных сил, когда те на марше… Судя по направлению, Бруно движется прямиком к Вельде. Если он в самом деле дожидался осадных пушек, это логично. Очень может быть, что фельдмаршал не желает по дороге никаких приключений, вот и стережется. Это самое вероятное, но нельзя исключить и того, что Бруно выделил силы для устрашения марагов и начнут они с Гюнне. Мы можем, если ошибемся, потерять корпус Маллэ, а если нет?
– …то свой отдельный корпус может потерять уже Бруно, – закончил Жермон.
