– А когда монахов видели до того? Ну, до Франциска?
– Во время чумы. Есть сведения, что изначально это был так называемый моровой ход. Постойте… Я знал этот кусок из записок герцогини Гертруды наизусть. «Колокол звонил, святые братья шли и умирали со свечами в руках. Через них переступали и шли дальше. Мор прекратился, когда в последнем аббатстве умер последний монах. Умер, не прекращая молить Создателя о милости к обреченному городу…»
Монахи Лаик тоже могли… переступить. Ну и разговорчик вышел, да еще на ночь глядя, после такого под кровать полезешь.
– Жутковато. – Искушение подъехать поближе к спутнику Арно преодолел лишь благодаря рвущемуся в драку Кану. Лошади не думали о монахах и чуме и вообще были восхитительно живыми и понятными. Как и уже близкие костры, а вот к Ариго возвращаться придется одному.
– В детстве меня пугало моровое шествие, – неожиданно признался Валентин, – и особенно зеленый огонь. К счастью, то, что страшит неясностью, при ближайшем рассмотрении становится четче и понятней, а значит, слабее.
– И когда вам пришла в голову такая чушь?
– Точной даты не назову. Это было в середине прошлых Осенних Скал.
– В Багерлее?!
– Да.
– И как там? – Более дурацкого вопроса не придумаешь. Дурацкого и гадкого. – Извините.
– Ничего страшного. Что до Багерлее… Вы ведь бывали в лекарском обозе. На дознании время от времени достигают сходных результатов, только неприятель не знает, кого именно калечит, к тому же он намерен победить не одного, а безликих «всех». Я, по крайней мере, вижу разницу именно в этом…
Разницу он видит!
– Только не поймите меня превратно. Я был вынужден присутствовать при подобных разговорах, но меня самого расспрашивали иначе.
– Я тебя когда-нибудь убью!..
– У вас не получится. До нападения из-за угла с ножом в вашем доме не опустятся, а фехтую я сейчас лучше. Вам следовало бы начать заниматься с бароном Ульрихом-Бертольдом и графом Ариго. Или со мной.
– С тобой?!
– Разумеется, когда все образуется. Завтра нам обоим предстоит заниматься дриксами, на это в лучшем для нас случае уйдет целый день. Если вы заедете ко мне, я смогу предложить вам «Змеиной крови». Хотите?
– Хочу, кляча твоя несусветная!
Глава 5
Бакрия. Хандава
400 год К.С. Ночь с 14-го на 15-й день Летних Волн
1
Они сидели с пустыми бокалами и таращились друг на друга через стол. Супруги! Два подвыпивших несчастья, одуревших от гитарных переборов, под которые курица и та ощутит себя орлицей и воспарит. Они и воспарили, забыв, что струна не может звенеть вечно, даже такая. Сжигали вечно глупых мотыльков свечи, чуть заметно вздыхали вместе с теплым ветром занавески, в окна и нос лез пряный аромат – цвело что-то местное. Лето в дорогу еще не собиралось, лето еще звенело.
– Мой дружок меня поцеловал, ночь бросает звездные огни…
Мужчина напротив вздрогнул, и Матильда поняла, что поет. Дожили! Куда вóрон, туда и ворона! Удивленная досада петь не мешала, только руки вдруг стали лишними – пришлось схватить бокал. Бонифаций ожил, налил.
– Никому его я не отдам, – промурлыкала принцесса, понимая, что получается двусмысленно и… весело! – Только с темной ночкой разделю…
По-алатски муженек не понимал, отчего стало еще смешней. Женщина подбежала к окну, плеснула в невидимые цветы – поделилась с ночью и нечистью, после чего расхохоталась уже откровенно. Это было заразно, ибо Бонифаций немедленно разоржался и оказался возле жены. Не будь аспид супругом, Великолепная Матильда знала бы, что делать, а так пусть сам соображает, аспид бровастый…
Аспид сообразил, только им помешали. Стук в дверь был негромким и четким. Так стучат, когда действительно нужно, только кому? Не Этери же рожать собралась? Рановато, разве что они с Алвой совсем сдурели! Принесла картинку… Художница!
– Твое преосвященство, – потребовали из коридора, – соизвольте протрезветь.
– Откроешь? – буркнула Матильда, наспех завязывая пояс.
Бонифаций уже отодвигал засовы. Вошедший Алва был подтянут и отрешен, хоть сейчас в поход. Песни кончились, это женщина поняла сразу.
– Я бы предпочел, чтобы эту ночь вы посвятили друг другу, – равнодушно извинился кэналлиец, – но обстоятельства переменились. Мне надо ехать, причем немедленно. Сударыня, вы либо идете спать, либо остаетесь, но в таком случае вы остаетесь с нами если не навсегда, то до конца… осени, в которую мы почти угодили.
– Она остается, – рыкнул Бонифаций. – Мориски?
– Нет. Ко мне явился выходец. – Подобным тоном Адриан говорил о своих магнусах. – Понять этих господ сложно, но главное, надеюсь, разобрать удалось. По ее словам…
– «Ее?» – взмахнул бровями Бонифаций.
– Это дама. Я косвенно поспособствовал тому, что она оказалась в своем нынешнем положении. Это и позволило ей найти меня, а мне – ее принять. Моя покойная гостья утверждает, что нескольким городам, один из которых наверняка Оллария, грозит участь Надора. По ее мнению, я в состоянии если не предотвратить опасность, то придержать, но для этого должен оказаться на месте. Она берется меня провести.
– Врет! – аж задохнулась алатка. – Нагло! Олларию спасать… Как бы не так! Выходец чего только не наплетет, чтоб уволочь…
– Не думаю. – Ворон взял флягу с касерой, тщательно закупорил и положил на дальний край стола. Пододвинул стул, сел, недвусмысленно отсекая супругов от любимого пойла. – Она счастлива и, как следствие, никому не желает зла. Напротив, нашей даме хочется, чтобы живые оставались таковыми подольше. Кроме того, она не слишком развита и вряд ли способна на подобные выдумки, разве что ей подсказывает Леворукий… Тогда мне тем более надо идти, а дороги мертвых короче наших.
– Ты что? – вконец оторопела Матильда. – С ней собрался?! С этой?! Она же по твоей вине сдохла, теперь у нее над тобой власть! Иначе б она сюда не добралась…
– Будь так, радость моя, – перебил Бонифаций, и плечи принцессы обхватила мужская лапища – теплая такая лапища, сильная… – мы бы сейчас с тобой, беды не чая, сон вкушали, а Рокэ, избегнув когтей, все позабыл бы…
– А ведь точно, дрыхли бы мы! – От сердца совсем немного, но отлегло. – Только все равно заманивает, тварь! Уйдет он с ней, и с концами!
– Уйду, – спокойно подтвердил Алва, – это не обсуждается. Тревога может оказаться ложной, но посмотреть необходимо. И, сударыня, вы правы, я ухожу с концами. Война на севере вряд ли в пристойном состоянии, да и с Рудольфом пора ругаться… Мы больше не имеем права тянуть и беречься, нужно рискнуть, но разрубить все узлы.
– И потому регент и Первый маршал заживо лезет в могилу?! Это не последняя война и не последняя беда. Если отдать все сейчас, кто будет вашим Талигом завтра?
