– Машинка «кошечка», а гусеничка
«кисонька», – простонала Светик, – разве не понятно? Ну как зовут ваш
автомобильчик?
– «Бентли», – ответил я.
– А имечко?
– Чье? – Я окончательно потерял нить
разговора.
– Машиночки!
– «Бентли», – повторил я.
– Ох уж эти мужчины, – с видом умудренной
женщины вздохнула Светик, – тупые и неэмоциональные. Видишь, у «кисоньки»
красные глаза?
– Вы сейчас говорите о наклейке «Еду, как
умею»?
– Догадался через год! У «кисоньки» какие
глазки?
– У гусеницы?
– Да!!!
– Красные.
– Вот! «Кошечку» подменили, – заломила
руки Светик, – у моей они были черные.
– Глаза?
– Да.
– У гусеницы на картинке?
– Да!!!
– Вы перепутали.
– Нет!!! Когда покупала ее в магазине,
глазоньки другими были!
Сам не понимая почему, я поддержал идиотскую
беседу.
– Маловероятно, наклейка не способна
измениться!
– А сейчас у «кошечки» неправильная «кисонька»,
не фирменная, подделка! – чуть не зарыдала Светик.
Я рассмеялся:
– Вам следует сменить профессию, умение
определять издали подлинность товара – это талант.
– Это легко, – шмыгнула носом
корреспондентка. – Вон чмо идет, видишь? Ну, корова в золотых босоножках.
– Вы говорите о даме в белом костюме?
– Юбка стоила ей рублей пятьсот, а пиджак и
того меньше, – застрекотала Светик, – куплено в дерьмовозке, с
машины, а сумка фальшивая. Сечешь?
Я посмотрел на кожаное изделие в руках
незнакомки и честно признался:
– Нет.
– Ванюшечка! – закатила глаза
девушка. – Наклейка на машине такая же фальшивая, как сумка у той коровы в
золотых босоножках. Моя «кисонька» другая!
– Сделайте одолжение, сядьте в
автомобиль, – попросил я.
Светик покорно плюхнулась на сиденье:
– Дальше чего?
– Теперь попробуйте завести мотор.
Тоненькие пальчики деловито повернули ключ,
«букашка» затряслась.
– Работает? – уточнил я.
– Сам не слышишь? – вновь вступила на
тропу хамства Светик.
– Значит, машину не подменили!
– Нет, она другая, – упорно ныла
Светик, – «кисонька» не та!
– Деточка, каким же образом вы сумели своим
ключом завести «не ту» машину, не говоря уже о том, что легко открыли
двери? – поинтересовался я и, не дожидаясь ответа, пошел к «Бентли».
Пусть страховая компания не оплачивает ущерб,
фиг с ним, я не способен общаться со Светиком.
– Ванюшенька, – заорала девушка,
высовываясь в окно, – ладно, машина моя, но «кисонька» стопудово чужая! И
я никогда не была в Озерках! Чао, бамбино!
Я сел за руль и поехал к месту встречи Наташи
с представителем «Желтой правды».
Глава 6
Кофейня, в которой предательнице предстояло
получить тридцать сребреников, была переполнена народом. Я с огромным трудом
отыскал столик и еле втиснулся на стул. В целях экономии места мебель тут
стояла тесно, посетители сидели буквально друг на друге.
– Что желаете? – равнодушно
поинтересовалась официантка.
– Эспрессо с горячим молоком, – попросил
я.
– У нас сливки, холодные.
– Хорошо, – согласился я.
Официантка испарилась, я стал изучать толпу, и
тут в дверях показалась знакомая фигура. Наташа набросила на плечи серый плащ,
на нос водрузила темные очки, но темно-каштановые блестящие волосы были
неприкрыты, а крупные губы, намазанные слишком яркой помадой, привлекали к себе
внимание.
Ловко лавируя между столиками, Наташа
приблизилась к тому, что стоял у вешалки. Я осторожно вынул фотоаппарат и,
нацелив его на витрину с тортами, начал снимать.
Щелк. Наташа присаживается. Щелк. Берет белый
пакет. Щелк. Открывает его и заглядывает внутрь. Эх, жаль, не видно того, кто
принес гонорар, сотрудника «Желтой правды» закрывает вешалка с плащами и
куртками.
– Молодой человек, – закричала
барменша, – вы чем занимаетесь?
– Жду кофе, – ответил я.
– У нас нельзя снимать!
Я встал и подошел к стойке.
– Простите великодушно провинциала. Хотел
привезти домой свидетельство своей роскошной жизни в столице, в нашем городке
нет шикарных ресторанов, мне не поверят, что я посетил такое элитное место.
Сколько тут на витрине пирожных!
Барменша улыбнулась:
– Ладно, снимайте, но потихоньку, а то
управляющий заметит и обозлится, на двери объявление висит, не видели?
– Нет, – помотал я головой.
– Собакам и фотокорреспондентам вход
запрещен, – пояснила девушка, – нам неприятности не нужны. Но вы же
не для газеты, а для себя?
– Конечно, в семейный альбом, огромное спасибо
за предостережение, я буду осторожен, – закивал я и снова навел объектив
на пирожные.
– Сейчас практически во всех общественных
местах столицы запретили щелкать, – ввела меня в курс дела девушка, –
вроде как оберегают личную жизнь посетителей, а на самом деле денег хотят.
– Каких? – поддержал я разговор,
запечатлевая Наташу, которая о чем-то беседовала с невидимым мне человеком.
Таинственная личность отлично спряталась, рассмотреть парня или девушку
невозможно.
– «Желтая правда» и «Час пик» официантам да
гардеробщикам платят, – усмехнулась барменша, – у них у всех
фотоаппараты есть. Придет какой-нибудь актер, поскандалит, напьется, его
работники снимут и в газету бегут. Вот почему посетителям фоткать нельзя,
местные сами хотят подзаработать.
Наташа встала и двинулась к двери, я дождался
кофе, выпил не слишком хороший эспрессо и вернулся в редакцию.
– Ну, что скажешь? – вскочил Сергей при
моем появлении.
Я протянул ему аппарат:
– Посмотри, там много снимков крысы.
Митяев уставился на небольшой экран.
– Это кто?
– Не узнаешь?
– Ну… Наталья? Капустина???
– В точку!
