– Проклятый! Виа была добра ко мне, она и вправду меня многому научила. И спасибо ей. Когда я встретил тебя, я не был ни щенком, ни грубым солдафоном. Но и все. Я ее не любил, она меня не любила. Мы просто были вместе.
– А зачем?
– Не знаю... Так вышло.
– Значит, ты ее все-таки любил, а она тебя.
– Дарита, не любил я ни ее, ни кого другого, клянусь тебе.
– Совсем никого? Но ведь все кого-то любят. Особенно мужчины... Мой брат, ему все девушки нравятся.
– Если все, значит, ни одной. А ты-то сама? Раз говоришь, что все, значит, и ты тоже, – засмеялся Сандер, – признавайся, кого ты любила?
– Никого, – ее глаза смотрели открыто, она не лгала, он чувствовал это, – меня готовили к постригу, я никого не видела и ни о ком не думала. Пока не узнала тебя. Но ты видел много дам: королева, ее сестры, неужели ты ни о ком не мечтал?
– Пожалуй, что и нет... Разве что была одна глупость. Давно, мне и семнадцати не было...
– Кто она?
– Карточная картинка.
– Как это?
– У Жаклин были карты, как-то я их разглядывал. От нечего делать. Там была королева Осени. Сам не знаю почему, но я ее запомнил.
– Я похожа на нее?
– Нет, – Сандер нежно поцеловал Дариоло в губы, – и хорошо, что не похожа, та была тревожная, далекая, непонятная. А ты моя. Единственная.
– Сандер... – Дариоло понимала, что еще слишком слаба, ей это говорил медикус, да и Миранда предупреждала. Но какое это имело значение? Александр, тоже предупрежденный, попытался воззвать к здравому смыслу, но недаром атэвы говорят, что, если женщина потянет, семь пар буйволов не перетянут.
Нэо Рамиэрль
Злобный взгляд человека еще долго преследовал Романа. Преступника водворили в одну из башен, все, кроме них с Аддаром, разошлись, и только вытоптанные цветы напоминали о безобразной драке, осквернившей обитель Света. К утру оживленные магией горицветы поднимутся и расцветут пуще прежнего, ему бы их способность забывать...
Двое эльфов молча сидели у радостно лепечущего потока, изливавшегося из пасти очередного льва. Летняя ночь кончалась, в низко склонившихся ветках чирикнула пробуждающаяся птица, на востоке над далекой горной грядой ночная тьма уступила место малиновому пламени, но в этом небе не сверкала, предвещая восход, Амора – это небо было чужим.
– За что? – Они так долго молчали, что Рамиэрль вздрогнул от неожиданности, услышав голос Аддара.
– Ты что-то сказал?
– За что он нас ненавидит? – повторил Солнечный принц.
– Очень немногие настолько справедливы, что ненавидят за что-то, в основном ненавидят не за что, а почему... Что до нашего друга, то я не знаю языка людей Луцианы и могу лишь догадываться.
– Я тоже не знаю.
– Странно.
– Наш приход спас людей от чудовищ, населявших Луциану, впрочем, тогда смертные мало чем отличались от животных. Мы дали им огонь, научили ремеслам и искусствам, открыли путь Света. Мы всегда готовы их выслушать, но за-чем нам язык смертных? Пусть учатся нашему, это им идет на пользу.
– Вот потому-то некоторые вас и ненавидят. За высокомерие. Помощь, оказанная насильно да еще без уважения, часто вместо благодарности порождает ненависть и зависть... Кстати, что будет с этим человеком?
– Он поднял руку на Владычицу, его будут судить, и, видимо, низвергнут в Бездну в День Перелома Года.
– День Перелома Года?
– В этот день ночь становится равна дню. Это день печали и размышлений.
– Сейчас середина лета, значит, если я потороплюсь, то успею понять последнее слово осужденного. Мне жаль, что именно я его схватил, но я хотел спасти женщину...
– И спас.
– Да, разумеется.
– Ильгэйбэ умеет быть благодарной. И отец тоже.
– Это не помешает, хотя я не хотел бы покупать удачу головой этого бунтаря. Как думаешь, эти размалеванные создания согласятся научить меня языку людей?
– Золотые паладины служат Свету. Просьба Перворожденного для них закон.
– Сдается мне, многие из них служат самим себе...
– Я их тоже не люблю. – Аддар лениво шевельнул рукой, и струя фонтана слегка переместилась, выйдя из длинной утренней тени, и окрасилась алым.
– Трудно любить тех, кто пытается казаться тем, кем ему никогда не стать, и считает себя выше остающихся самими собой. Звездный Лебедь, что-то меня на философию потянуло.
– Рамиэрль, я, пожалуй, тоже выучу луцианский. Ты прав, паладины могут лгать нам о людях, а людям о нас. Может быть, мы успеем не только до казни, но и до суда.
2886 год от В.И.
1-й день месяца Сирены.
Арция. Геммская крепость
Настоящая война еще не началась, но первые приграничные стычки были в пользу герцога Эстре. Четыре больших разбитых отряда, с десяток маленьких, отбитая арцийская крепость, две взятые сторожевые эскотские башни – и все это за два месяца. Обнаглевшие за годы безнаказанности полосатики не ожидали нападения, тем более зимой, за что и поплатились. Но удачи не окрыляли: Приграничье было разорено, полуразвалившиеся пустые замки, покинутые деревни, поля, чью заброшенность не мог скрыть и снег... Даже не верилось, что когда-то Западная Эстре была цветущей и многолюдной.
Тем не менее войско Александра устроилось вполне сносно. Зимой лезть даже в невысокие горы нелепо, но держать в узде возжелавших пограбить соседей можно и в холода. Передоверив Штефану Игельбергу обустройство армии, герцог Эстре занялся подготовкой весенней кампании. Для начала следовало обуздать эскотских баронов, повадившихся разбойничать в Эстре при молчаливой поддержке Джакомо. Правду сказать, король полосатиков на своих приграничных подданных особого влияния не имел, те жили сами по себе, так что «разговор» с разбойничьими сигнорами войной с Эскотой еще не являлся. Сломав же приграничные кланы, Эстре предстояло столкнуться с племянником Джакомо. Граф Ра-Набот железной рукой правил восточными провинциями, не оглядываясь на засевшего в Данлее дядюшку. За Наботом шла считавшаяся неприступной Лидда, и лишь за ней начиналась настоящая Эскота, более или менее управляемая Джакомо Вторым.
Хорошего во всем этом было одно: приграничные вожаки, Ра-Набот, Лидда и Джакомо друг друга не терпели, и каждый последующий не стал бы помогать предыдущему, скорее наоборот. На это и рассчитывал Александр Тагэре, вознамерившийся бить полосатиков по очереди.
Вытурив эскотский гарнизон из Геммы, Сандер задумался о том, что делать с самым сильным из приграничных владетелей, самозваным графом Рориком Ра-Гваром, известным так же как Гварский Лось. Рорик успешно подминал под себя более мелкие кланы, уверенно становясь таким же владетельным сигнором, как Набот и Лидда, но пока избегал с ними бодаться, а вот беззащитная Эстре привлекала его необычайно. При этом Ра-Гвар при всей своей дикости был далеко не глуп. После первых неудач он убрался в свои то ли горы, то ли холмы, и выкуривать его оттуда теперь придется долго и нудно. Эх, если б удалось уговорить полосатика удовлетворять свои аппетиты за счет Набота! Лосю в принципе все равно с кем цапаться, лишь бы добыча была.
