– Прежде чем я тебя отведу в одно место, я хочу выпить за тебя. Не как за герцога и брата короля, а как за моего гостя. Будь здоров, Александр Эстре. Ты мне нравишься много больше, чем хотелось бы. А теперь пошли.
Сандер покорно поднялся. Многие проводили их взглядом, но никто не осмелился последовать за графом и его гостем. Эскотские замки мало походили на арцийские дворцы. Низкие сводчатые переходы, маленькие окна, узкие лестницы, толстые стены, кое-как прикрытые аляповатыми драпировками... В Лидде строили, думая об обороне, а не о красоте. Жавер молча нес в руке чадящий факел, Александр спокойно шел следом. Они миновали мрачную галерею, со стен которой смотрели грубо намалеванные портреты, меж которых висели кабаньи головы и медвежьи шкуры, и вышли к винтовой лестнице. Спуск показался бесконечным, но окончился и он. Граф вытащил ключ, отпер громко лязгнувший замок и распахнул окованную бронзой дубовую дверь. Это был подземный иглеций, грубые фигуры святых и обилие гробниц указывали, что он – ровесник замку. Лидда прошел куда-то вглубь, воткнул факел в гнездо.
– Отсюда начинается Лидда, Александр Тагэре, и здесь же она заканчивается.
Сандер промолчал. Он не понимал, зачем Жавер притащил его к могилам своих предков. Эскотский обычай? Но Лось ничего подобного не делал.
– Здесь лежат все графы Лидда, начиная с самого первого. Мы владели долиной задолго до того, как появились Тагэре и Лумэны, хотя кровь Арроев и старше нашей. Но я привел тебя сюда не для того, чтоб показать надгробия. Я хочу, чтоб ты ответил, а наши мертвые услышали. Почему ты не спросил меня об Эльте и почему отказался от мести?
– Я видел Агнесу Саррижскую, когда ее передавали родичам. – Эстре говорил медленно, но не потому, что боялся сказать что-то, что не понравится собеседнику, герцог просто думал вслух. И Жавер Лидда это понял. – То, что с ней произошло, – страшнее смерти. Она не получила ничего, к чему стремилась, а потеряла все, кроме жизни. Ее сын мертв, хотя, когда все произошло, он был совсем ребенком. Батары мертвы, из Фарбье уцелела лишь Анжелика Рогге и ее сын. Кому мстить? Зачем?
Отец не любил кровь, но, если не было другого выхода, шел в бой и побеждал. Я воюю с Эскотой не потому, что у Эльты были воины в полосатых плащах, а потому, что Арции нужен мирный Север.
– Ты хочешь сказать, что смотришь на сине-серо-зеленое без содроганья?
– Нет. И да. Когда я увидел вас, мне стало не по себе, но я справился. Я... Нет, я не простил и не забыл. Это что-то другое, что трудно объяснить...
– И не объясняй, сынок – вздохнул эскотец, – я тебя понял. Мне до сих пор не по себе, когда я вспоминаю тот день. Твои родичи не просто умерли с честью. Те, кто это видел, ушли из Эльты с оцарапанным сердцем. Я не знаю и не хочу знать, каковы твои братья, я говорю с тобой. Если протектор Севера даст нам слово уважать наши законы и наши права, Лидда готова отложиться от Эскоты и в союзе с Гварой и Наботом перейти под руку Арции.
Мы не лижем данлейские задницы и не станем лизать мунтские, но мы всегда подставим плечо. Если нам не пришлют наместников и не станут тянуть из нас жилы, мы возьмем на себя Джакомо и поможем с Фронтерой. Ты мечтаешь сломать шею Ифране, здесь ты найдешь хороших воинов. Что скажешь, сын Шарля Тагэре?
Глаза Сандера вспыхнули и погасли. За себя он был готов поручиться, но Филипп? Примет ли брат эти условия? Не откажется ли от своего слова?
– Сигнор Жавер, я могу поклясться в одном. Я сделаю все, чтобы убедить брата, и я клянусь честью, что, если Его Величество захочет иного, вы об этом узнаете первым. Даже если...
– Даже если это приведет к ссоре. Мне довольно твоего обещания, думаю, Рорику тоже. Мои воины готовы. Мы вместе пойдем к Данлее и поговорим с Джакомо. Если Филипп Тагэре чего-то стоит как король и мужчина, он тебя послушает, а нет, ты в этом не повинен. В этом доме ты всегда найдешь друзей и помощь, что бы с тобой ни случилось. Ты не спрашиваешь с меня за Эльту, но я себе ее не простил и не прощу. А жизнь справедлива. Какова бы ни была вина, она дает возможность искупить ее перед собой и вечностью. А теперь вернемся, нас уже заждались.
2887 год от В.И.
10-й день месяца Собаки.
Арция. Мальвани
Тоскливый собачий вой разорвал ночную тишину, и Даро, торопливо вскочив, подбежала к окну. Так и есть! Белая собака покрупнее эллской борзой сидела на крыше флигеля и выла, задрав узкую морду к закрытой облаками луне. Самым страшным было, что ее видела и слышала только она. Белая собака не оставляла следов, она непонятно каким образом забиралась на крышу, куда и кошке было трудно влезть, и сразу же пряталась, стоило позвать на помощь. Но она была, в этом Дариоло не сомневалась. Это не было ни сном, ни сумасшествием. Белая собака подбиралась все ближе и ближе. Мирийка не сомневалась, что на самом деле это Дафна, вернувшаяся, чтобы отомстить. Именно поэтому ее никто не видит. А Рито и Сандер далеко.
Первый раз Дариоло услышала о белых собаках от Миранды и страшно испугалась, вспомнив Мирию и смерть Рено, но потом поняла, что тревога была ложной. Псов было много, их видела герцогиня, и они больше не показывались. Нет, то были обычные собаки, хоть и светлые, а эта... Первый раз она ее услышала вскоре после Нового года. Донесенный ветром отдаленный вой был едва различим, но сердце Даро стянуло ледяным обручем. Она разбудила Миранду, они просидели вместе до рассвета, вслушиваясь в каждый шорох, но больше ничего не произошло. Утром герцогиня объяснила, что или ей все приснилось, или какой-то незадачливый пес и вправду малость повыл, в чем нет и не может быть никакой беды. Дариоло почти успокоилась, тем паче больше кварты все было спокойно, а потом началось. Всякий раз ближе и ближе. И ни одна живая душа ничего не замечала.
Она попробовала написать Александру, но отчего-то на хаонгский лист ложились лишь расплывающиеся от слез просьбы о том, чтобы он скорей приехал. Он и примчался, бросив армию на Игельберга, но... собака исчезла. Исчезла не только из ночей, но и из памяти. Даро ЗАБЫЛА о ней, а когда Миранда поведала Александру о ночных кошмарах его возлюбленной, та сначала ничего не поняла, а потом, к всеобщему облегчению, призналась, что обо всем забыла. Когда рядом был Сандер, все было хорошо, но он вернулся на свою войну. «Филипп позволит нам пожениться, ведь взамен я отдам ему Данлею», – сказал он на прощание. Сандер был уверен в успехе, и, когда он был рядом, Даро не сомневалась, что так и будет. Но Александр уехал, а на следующую ночь все началось сначала...
Дариоло молилась, ставила свечи святой Циале, жгла отвращающие зло травы, клала под подушку необработанный аметист и цветы иммортелей. Не помогало. Миранда ей сочувствовала, хотя была уверена, что ее подопечную терзают кошмары, а собака подходила все ближе. В ночь, когда Даро ее увидела – белое мерцающее пятно у замковой стены, у нее начались схватки.
Роды прошли благополучно. Девочка родилась здоровой, но роженицу преследовал собачий вой, которого не слышал никто из суетившихся рядом женщин. Когда ребенка унесли все к той же Люсьене, все еще не отнявшей от груди маленького Шарло, Даро уснула и увидела Дафну. Циалианка смотрела на нее с тем же вожделением и уверенностью, что и в день, когда Рито ее прикончил. Больше Дариоло не запомнила ничего, ее била лихорадка, а приходя в себя, она видела то озабоченное лицо Миранды, то воющую за стенами Малве белую бесхвостую суку. Это был бред, ведь она не вставала с постели!
