Арция. Мунт
Наконец ему удалось выбраться из парадных залов и подняться к себе. Здесь не было герцогов и графов, только стражники и прислуга, которые не позволили бы себе первыми заговорить с братом короля. Оказывается, уже стемнело, хотя чего удивляться, осень она и есть осень, хоть и ранняя... Александр Тагэре вошел в свои покои, отпустил дежурного слугу, запер дверь и рухнул в кресло у камина. Теперь он мог не улыбаться, не слушать, не говорить вежливую чушь. До утра он совершенно свободен...
Проклятый, если бы только его никто никогда больше не трогал, он не может больше! Не может! У каждого есть предел. О том, как просто загнать даже самую лучшую лошадь, знают все, отчего же никто не думает, как легко загнать человека.
Артур Бэррот... Красивый, смелый дурак, готовый тысячу раз отдать за него, Александра Эстре, жизнь и зарезавший его без ножа. Он наверняка ничего не знает, иначе бы... Иначе бы отмочил бы какую-нибудь рыцарскую глупость, равносильную самоубийству. Нет, Даро ему ничего не сказала, и он не скажет. Зачем лишать счастья троих, хватит и одного... Подумать только, узнать правду именно в тот день, когда он наконец решился поговорить с братом, поставив все на карту. А ставить было нечего. Его драгоценности оказались подделкой, стекляшкой. Даже не стекляшкой, а ледышкой, растаявшей в руках...
Сандер с трудом оторвал взгляд от огня. Филипп, несомненно, приказал, чтобы в покоях победителя Данлеи все было по высшему разряду. Но, несмотря на роскошные драпировки и развешанное по стенам оружие, спальня казалась мрачной, хотя сегодня ему даже райский сад показался бы адом. Александр поднялся, подошел к окну, отодвинул портьеру, немного постоял, вглядываясь в ночные огни, высек огонь, зажег свечи у изголовья кровати. Свет блеснул на хрустале – слуги не забыли принести вино и фрукты... Зачем? Хотя Обен вроде что-то говорил об этом, как же давно это было! Утром, перед визитом во дворец, когда он еще ничего не знал и думал, что у него есть любовь. А ее не было уже несколько месяцев, а может быть, и никогда, а был обман, замешенный на его глупости и неистовом желании получить то, в чем ему было отказано при рождении.
Так что же ему говорил Абуна? Ах да, он предостерегал его от таких вот угощений, советуя есть и пить только в неожиданных местах и только вместе с другими. Александр поднял хрустальный кувшин, посмотрел на свет, невольно любуясь густо-красными тревожными огнями. Неужели там и вправду яд? Когда-то он читал про знаменитый «довод королей», с помощью которого возлюбленный Иволги устранил ее жалкого супруга. Говорят, если отраву выплеснуть в огонь, пламя станет малиновым. Александр налил рубиновой жидкости и, дер-жа в одной руке кувшин, а в другой бокал, подошел к камину и плеснул на горящие поленья. Раздалось шипенье, и кверху взметнулся прелестный малиновый цветок. «Довод королей» – быстрая и легкая смерть, дверь в иные миры, где он навсегда избавится и от своего горба, и от своей нелепой любви...
Его смерть переживут, хотя, конечно, друзья будут расстроены, попробуют отомстить. Знать бы еще кому... Обен и Луи найдут. Наверняка это будут какие-нибудь мерзавцы вроде Рогге, и хорошо. Арцию давно пора от них избавить.
Сандер еще раз посмотрел на отравленное вино. Судьба оказалась не столь жестока, она показала ему выход. Он имеет право уйти, он сделал все, что мог, пусть другие идут дальше. Север в порядке или почти в порядке, а остальное – дело Филиппа. Может быть, ему своей смертью удастся примирить брата с Мальвани и Евгением, тогда она будет не напрасной. А жить он не может. Не не хочет, а именно не может, он и так тянул дольше, чем следовало. Погибни он в бою, он бы умер вовремя и счастливым... Эстре поставил графин на каминную полку, налил себе полный бокал. Наверное, лучше выпить, сидя в кресле, не стоит падать лицом в огонь... Но сесть Александр Тагэре не успел, что-то с силой ударило его по руке, раздался грохот, звон разбитого стекла и снова грохот и звон. На каминной полке, глядя прямо в глаза Александру яростными янтарными глазами и выгибая спину, стояла черная кошка, вторая, прижав уши и охаживая себя по бокам хвостом, припала к полу...
Нэо Рамиэрль
Этот мраморный бассейн, окруженный причудливым узором из стелющихся по земле красных и желтых цветов с перистыми листьями, не походил на заросшее кувшинками озерцо в ныне покинутом Убежище, но, безусловно, служил той же цели. Водяное зеркало, отражающее прошлое и настоящее, а порой и будущее. Зеркало, созданное магией эльфийских королев. Рамиэрль прислонил лютню к нагретому солнцем каменному бортику и опустил руку в теплую прозрачную воду. Мать его отца Залиэль любила тайну. Вода ее озера была темна и скрыта под огромными плавающими листьями, а вот Альсионэ нравилось видеть усыпанное золотистыми топазами и янтарем дно. Альсионэ... Похоже, душой Аддар удался в мать, хотя лицом повторил отца. Роман так до сих пор и не решил, стоит ли рассказать новому другу всю правду о Великом Исходе или же нет. Они с Норгэрелем скоро уйдут, стоит ли оставлять за собой разрушенные храмы, в руинах слишком часто поселяется зло или, того хуже, ничтожество.
Низко, над самой водой, пролетела белая ласточка. Видимо, вестница. Такую же летунью отправил в Долину Аддар, предупреждая о появлении гостей. Как же здесь тихо и спокойно, только солнце, цветы и небо. Рамиэрль догадывался, что эта терраса на склоне заросшей бледными розами горы была любимым уголком прежней Солнечной королевы. Теперь это место казалось не то чтобы заброшенным (и цветники, и бассейны содержались в полном порядке), но каким-то осиротевшим. Любопытно, пользуется ли кто-то зеркалом Альсионэ и что в нем сможет увидеть он, чужак из Дома Розы?
Когда-то Роману удалось подчинить озеро в Убежище, и он увидел там сражающегося Рене, а что будет, если он спросит о тех, кого оставил, эту ласковую воду? Вряд ли ему удастся прорваться через барьеры, разделяющие миры, но почему бы не попробовать? Это хоть как-то заполнит затянувшееся ожидание.
Эльрагилл согласен созвать Светлый Совет, но не раньше казни Альмика. В Луциане времени достаточно, его можно не беречь, а вот в Тарре... Рамиэрль сосредоточился, готовясь к заклятию. Если его застанут за этим, не беда. Его никто не предупреждал насчет этого озера, а то, что он увидит, если у него получится, вряд ли поймет кто-то, кроме него самого.
Странно, но Зеркало откликнулось тотчас же, словно устало от своей ненужности и ждало, когда кто-то отважится в него заглянуть. Золотистое дно стремительно заскользило вниз, превращая неглубокий бассейн в бездонное озеро. Вокруг царил ясный летний день, но в неспешно темнеющей воде проступило и закружилось колесо неизвестных Роману созвездий, на глазах обретавших черты фантастических животных и птиц. Затем звездную россыпь поглотила чернота, и Рамиэрль увидел внутренность какой-то башни или храма, но отчего-то не смог сосредоточиться на увиденном. Голову сжал раскаленный обруч, кровь неистово колотилась в висках, глаза застилали слезы, но эльф упрямо вглядывался в теперь казавшуюся ледяной поверхность. Наконец ему удалось задержать взгляд на лежащей ничком фигуре, и Роман узнал самого себя. Он лежал, уткнувшись лицом в белокаменный пол, неловко вывернув левую руку, светлые волосы слиплись от крови. Рядом валялся хорошо знакомый кинжал с синей рукояткой, кинжал, с которым никогда не расставался Эмзар.
