– В шлеме? С рогами?
– Конечно, – Александр не смог сдержать улыбки, – но я тебя разочарую, рога у него не настоящие, а для красоты. А лосиные рога под силу таскать только лосю.
– Дядя Сандер, мы накажем графа Реви за то, что он наврал?
– Мне кажется, будет лучше, если ты его простишь. Короли должны прощать, особенно если ничего страшного не случилось.
– Но я могу ему сказать, что все знаю и я недоволен?
– Скажи, – улыбнулся Александр, – это не помешает.
Нэо Рамиэрль
Свет в Луциане не имел врагов страшнее Альмика и был непростительно беспечен. Здесь Перворожденные верили своим глазам и пребывали в глубочайшей уверенности, что их никто не обманет. Отряд паладинов преспокойно разбил лагерь у моста, где Рамиэрль впервые встретил Аддари. Теперь стражу нес другой эльф, пепельноволосый и синеглазый. Солнечный принц тихонько назвал его имя. Инновиэн Золотистый Топаз. Когда-то они с Аддари были очень дружны, и Рамиэрль готов был поклясться, что Инновиэну не нравится ни то, что происходит, ни тыквоносцы. Страж Долины коротко сообщил, что паладина Калиуса желают видеть в Янтарном чертоге. Одного. Прочие могут отдохнуть в ближайшем из святилищ Арцея. Роман почувствовал, как напряглись его друзья – он уйдет, а им придется ждать и делать вид, что все в порядке.
Рамиэрль скорее согласился бы двадцать раз отправиться в пасть дракону, чем единожды дожидаться отправившегося в подобную прогулку друга. Но сейчас ему повезло. Уходил он, а Норгэрель, Аддари и Альмик оставались. Только бы не вылезла лльяма! Нет, обошлось. Возможно, храбрость тварюшки отступила перед сторожевыми заклятиями Долины Света. Нэо с величайшей точностью скопировал напыщенный паладинский поклон, и его конь ступил на мост. А ты молодец, Роман Ясный! Обманное заклятие выдержало! Инновиэн с трудом скрывает брезгливость, а значит, он видит размалеванного и завитого смертного на рогатом копытном, а не тронутого Тьмой эльфа на белом иноходце.
И опять под копытами запела золотистая дорога, закивали венчиками не знающие осени цветы, зазвенела неуместная песня жаворонка. Хотя почему неуместная? Осень с ее пахнущими горечью кострами и осыпающимися листьями осталась за мостом. Долина Света знала лишь лето и весну. Осень, вечная, непроходящая осень досталась Тарре. Нет, разумеется, колесо года крутилось и там. Уцелевшим Лебедям недоставало ни сил, ни выдумки окружить себя вечным летом, они лишь слегка подправляли погоду над Убежищем. И все равно Тарра была осенним миром, миром без надежды, ведь впереди ждала лишь вечная зима, или, говоря проще, смерть. Чтоб ее остановить, он, Нэо Рамиэрль, должен захватить владыку луцианского Лета и заставить отправить их с Норгэрелем в лапы к Тьме.
Янтарный чертог возник в потоках солнечного света, как дивное виденье. Ничего не напоминало о бушевавшей здесь несколько месяцев назад битве. Ничего, кроме исчезнувшей ямы для порождения Тьмы. Нэо оставил иноходца у крыльца, стараясь не думать, что будет, если кто-то заподозрит обман. До Эльрагилла он всяко доберется раньше, а дальше будь что будет. Если действовать придется быстро, он уйдет один. Это не будег предательством, а лишь необходимостью.
– Тебя ждут, иди за мной, – коротко сообщил эльф в золотистой тунике. И этот тоже какой-то потерянный. Похоже, Свет здесь уже не означает покоя и радости.
Рамиэрль молча шел за ничего не заподозрившим провожатым знакомой дорогой. Свернули направо? Странно...
– Жди, – Солнечный привел его в восьмиугольную комнату в угловой башенке и ушел. А защита поставлена хорошо, можно сказать, замечательно поставлена... Можно спрятать лльяму, и никто не учует. Уютное место для разговора по душам. Нэо расслабился, готовясь к неизбежной схватке. Он не слишком четко представлял возможности Эльрагилла, который оказался куда большим дураком или мерзавцем, чем казалось на первый взгляд. Осудить на смерть Аддари было жестоко и несправедливо, тем паче на ТАКУЮ. Похоже, Ильгэйбэ полностью подчинила супруга...
Потайная дверь открылась бесшумно, но Роман успел обернуться и столкнулся взглядом с Тэноллианом. Брат владыки был собран и деловит. Так держится хозяин, а не интриган, пробивающийся поближе к трону. Да, Цветок Солнца за время их разлуки обнаглел. Неужели Эльрагилл доверяет брату до такой степени?
Роман поклонился с точки зрения паладина изысканно, с точки зрения эльфов неуклюже.
– Приказ исполнен? – Ого! Тэноллиан не собирается ходить вокруг да около. И использует чары. Чары, парализующие волю и заставляющие говорить правду. Для крашеного чучела, коим представлялся Рамиэрль, такое заклятье являлось излишней роскошью, но для одного из сильнейших магов клана Лебедя было не опаснее, чем детский хлыстик для быка.
– О, Владыка Света, – немного лести не помешает, – темные гости покинули Луциану, взяв с собой порождение Бездны, а смутьян Альмик укрылся в горах.
– Ты шел по другому следу, паладин. Где сын владыки?
– Я молюсь, чтобы Свет простил мне пролитую Кровь Звезд. Он в роще. Там осталось и семеро рыцарей. – Но где же сам Эльрагилл? Почему вместо него пришел братец? Владыка мертв? Не может быть! Пустить ряженых по следу Аддари мог только отец. Он болен? Безумен? Тэноллиан правит ЗА брата или ВМЕСТО брата? Так... Заставляет забыть сказанное, сделанное и увиденное. Хорошее заклятие, надежное. Для обычного смертного. Но он не забудет. Он не может забыть даже то, что хотел бы вырвать из памяти.
– Я больше не задерживаю тебя, паладин.
Он-то не задерживает, но на сей счет есть и другое мнение... Поклон, пышная приличествующая случаю фраза и... магический удар. Ошейник, который годился для порождения Тьмы, подошел и Перворожденному. Эльфы не могут убивать эльфов. Эанке об этом забыла. И Эльрагилл с Тэноллианом тоже. Рамиэрль помнил о запрете, но для разведчика жизнь Перворожденного никогда не была дороже других жизней. Дешевле, разумеется, тоже.
2892 год от В.И.
12-й день месяца Дракона.
Арция. Мунт
Почтеннейший Оноре Табо, именуемый также Оноре Дваноса, был мужчиной серьезным и степенным, безумно гордящимся и своим званием старшины цеха трактирщиков и кондитеров, и тем, что в таковом качестве сидел вторым на четырнадцатой скамье Генеральных Штатов. Позолоченная цепь выборного украшала пухлые плечи трактирщика шестой год, но он до сих пор, входя под торжественные своды Зала Львов, чувствовал сердцебиенье и непомерную гордость. Теперь же ему предстояло сыграть двойную роль в будущих торжествах –как выборный он будет присутствовать при миропомазании, а как старшина цеха отвечает за праздничное угощение для жителей города, на которое протектор выложил немало ауров, как говорили, своих личных.
До церемонии оставалось меньше месяца, и Оноре не находил себе места в предвкушении своего триумфа. И все равно, когда в дом Табо постучался пожилой клирик, Два-носа, будучи человеком богобоязненным, прервал разговор со старейшиной цеха мясников о закупаемой баранине и свинине и поспешил встретить гостя, в глубине души надеясь, что святой отец не будет уж слишком навязчив.
