2885 год от В.И.
1-й день месяца Лебедя.
Арция. Гарата
Клэр Утренний Ветер весь день протолкался на помосте для простонародья. Место, которое он выбрал, было не слишком удобным для того, чтобы любоваться на турнир, но зато он отлично видел и короля, и своих «подопечных», к которым относил Сандера Тагэре и молодых мирийцев. Последние, судя по всему, чувствовали себя превосходно. Девушке не нравился турнир, но она явно была в ладу с собой и окружающим миром. Юноша, прикончивший циалианку, с ироничным интересом наблюдал за схваткой, иногда переговариваясь с молодыми нобилями, среди которых Клэр узнал Луи Трюэля и Одуэна Гартажа.
Кэрна эльфу понравился, хотя у него и не было дара Романа, чуть ли не с первого взгляда понимавшего, друг перед ним или враг. Но Рене мирийца признал сразу же, а ему эльф-разведчик верил больше, чем себе. Что ж, на краю эпох Горящее Сердце
[83]
может стать той неожиданностью, которую их враги не примут в расчет. Родич Проклятого сам не знает ни своей цены, ни того, в какую круговерть он будет втянут лет через восемь-десять. 2897 год астрологи называют годом «трех звезд», и, если старый Эрик не имел в виду что-то совсем другое, следует ожидать исполнения Пророчеств, возвращения Белого Оленя и прочих прелестей...
Рыцари топотали и ломали свои копья, зрители восторженно вопили, но Клэру было не до состязания. И Александру Тагэре тоже. Молодой герцог светло и серьезно смотрел прямо перед собой, и Клэру подумалось, что с этим человеком можно и нужно говорить откровенно. Он поймет. И про Войну Оленя, и про Проклятого, и про Эстель Оскору. Сколько можно держать арцийцев в неведении, самые умные из них и те запутались в старых текстах, замешанных на лжи. Роман собирался с кем-то поговорить, знать бы с кем. Скорее всего, со своим «приемышем» Александром. Неужели Нэо и Норгэрель не вернутся? И что делать в таком случае ему?
Раздумья Клэра были прерваны появлением двоих, насквозь провонявших мертвечиной. Сразу же куда-то делась овладевшая разведчиком неуверенность, с этими нужно было что-то делать, и делать немедленно, но сначала выяснить, что или кто им нужен. Внешне они ничем не отличались от зажиточных крестьян, пришедших поглазеть на турнир. Добротные куртки зеленого сукна, кожаные пояса, грубые башмаки, стриженные в кружок волосы... И тоскливый, осенний холод. Смертные этого не чуяли. А если и чуяли, то не понимали, что происходит. Просто вспоминали что-то неприятное, начинало ломить виски или ныть сердце.
Смертные не понимали, а вот собака, мирно лежащая на ступеньке, вывалив язык, внезапно глухо заворчала, ощетинилась и, пятясь, стала отступать, но Клэр на нее не смотрел. Ему было противно, словно он шел по свалке, но он постарался пробраться поближе к «бледным» и встал у них за плечами, готовый, если что, остановить их оружием, против которого их мерзкие амулеты бессильны, как бессильна зима перед весной. Но парочка стояла смирно, только смотрела и слушала. И рядом с ними стоял Клэр, за шесть с лишним сотен лет научившись терпению кошки у мышиной норы.
Если бы «бледные» были понахальнее, эльф бы их вряд ли заметил, зеваки и зеваки, но они пустили в ход магию, боясь быть узнанными. В этом был свой резон – Гарата прямо-таки славилась бдительными стражниками, да и синяков хватало, как переодетых, так и ходящих открыто. Спору нет, амулеты чужаков обманывали. Кристаллы отводили глаза людям, но не Клэру, подобно всем эльфам чующему магию смерти, а аура незнакомцев была ею прямо-таки пропитана. Что ж, если они пришли убивать, он их остановит, если это разведчики, пройдет за ними до Преисподней и далее.
2885 год от В.И.
2-й день месяца Лебедя.
Арция. Окрестности Мунта
Гран-Гийо таки победил всех своих соперников, чему Александр Тагэре был искренне рад. То, что сторонник Лумэнов, сохранивший им верность даже после поражения, принял участие в королевском турнире, обнадеживало. Как бы ни болело, да умерло. Мертвые похоронены, живые должны жить. Преломлять тупые копья в состязаниях лучше, чем рубить друг друга мечами на полях сражений. Сандер искренне надеялся, что затея брата закончится успехом и с ристалища уедут если не друзья, то хотя бы не враги.
Арция, слава Эрасти, наконец-то становится единым целым. Теперь нужно привести в порядок северные границы и вместе с Оргондой покончить с Пауком или по крайней мере поставить ифранца на место. Но для этого в королевстве не должно быть ни Лумэнов, ни Тагэре, ни Вилльо, ни Фло, а лишь арцийцы, равные перед Творцом и государем.
С галереи Почетный Рыцарь мог наблюдать за обеими частями ристалища, но он слишком увлекся подвигами своего бывшего противника и почти не смотрел на ту часть поля, где определялось, кто же будет соперником Гран-Гийо в последней схватке. Только когда барон, уложив виконта Вуарре, был признан победителем, Александр перевел дух и чуть ли не равнодушно взглянул налево. Надо же, «пудель» все-таки дополз до конца.
Видимо, он произнес это вслух, потому что Луи тотчас же жизнерадостно сообщил, что не дополз, а был дотащен. За уши.
– Если б не Рогге и Реви, которых и подпускать-то к ристалищу нельзя, он бы еще вчера вылетел.
– Неужели Фернан совсем совесть потерял?
– Потерял? – хмыкнул внучок Обена. – Да этот жабий хвост вовсе не знает, что это такое. Если б ты не так болел за своего цветочного кабана, ты б и сам заметил.
– Плохо, – Александр не скрывал своей озабоченности, – как они не понимают, что из-за них все прахом может пойти. От турнира мир в Арции зависит, уважение к короне, а они...
– А они, как всегда, думают лишь о себе, – заключил Никола, – ну да Бэррот, даром что дурак, Жореса «сделает». Он его сильнее, а твой кабан сильнее красавчика Бэррота, так что, глядишь, и обойдется.
Артур Бэррот и впрямь был сильнее Жореса. Высокий и стройный даже в доспехах, он знал, что такое бой, и дрался столь изящно и легко, что невольно вызывал симпатию. Сначала ему немного не повезло: споткнувшись о выбоину, виконт выронил бердыш, но сразу же выправился, выхватил меч и встал намертво, успешно отбивая все атаки Жореса. Ловко уклоняясь и отражая удары, он выжидал, пока противник допустит оплошность, и дождался-таки!
Прикидывая, как пробить чужую защиту, граф Аганнский забыл о собственной обороне и получил такой удар по запястью, что, если бы не крепость атэвских наручей, остался бы без руки. Рука уцелела, но вот бердыш из нее не просто выпал, но отлетел на несколько шагов. «Пудель» еще не понял, что произошло, а Артур Бэррот уже поднял свой бердыш, ударил им соперника в забрало и одним прыжком наступил на выбитое у Жореса оружие. Аганн в бешенстве бросился на Бэррота, попытавшись повалить его на землю, что было равнозначно концу поединка. Артур не растерялся и, обняв противника левой рукой, занес над ним бердыш. Судья, пожелавший прекратить бой, как ставший слишком опасным, поднял свой жезл, что было совершенно правильно.
– Молодец, Артур, – не выдержал Этьен Ландей, не питавший до этого к наследнику Бэрротов особо теплых чувств, но уважавший чужое мужество и мастерство, – молодец! Обрил «пуделя»!
