Как ни странно, граф Мо оказался неплохим дипломатом – вернулся из Гвары, завел друзей в Авире… Вот пусть там и сидит, пока все не утрясется и пока не понадобится вырываться из паучьих объятий. Дядя Саррижа по матери женат на племяннице Жозефа, на этом можно сыграть, но сначала свадьба. Кроме Кэрны и Вилльо, короля беспокоили пирог, брачная ночь и проклятые кошки, которые в последнее время как в воду канули. Проще всего было поверить, что гофмейстер нашел и наказал вредящих королю слуг, но Тартю никогда не полагал самый простой ответ верным. С преследовавшими его котами что-то было не так, и их исчезновение не только радовало, но и тревожило. Если испортившие коронацию твари испоганят и свадьбу, ему не поможет даже Анастазия. Та клянется, что скоро он сможет забыть о мальчишках, хорошо бы, хоть это…
– Ваше Величество! Пироги доставлены.
– Несите.
Повар в белом колпаке внес огромное сооружение, разукрашенное взбитыми сливками и засахаренными фруктами. Точное подобие свадебного пирога, который положено разрезать молодому. Корку нужно отделить так, чтобы она не развалилась на куски, это обещает счастливую семейную жизнь и многочисленное потомство.
Сломать верх пирога – дурная примета и свидетельство слабосильности жениха. Конечно, на свадьбе треклятого мирийца или покойного Филиппа, знаменитых своими любовными похождениями, над испорченным пирогом лишь посмеялись бы, но Пьеру с женщинами не везло. Если конфуз с молодой женой, буде он произойдет, можно скрыть, то пирог придется резать на глазах сотен приглашенных. Тут ошибки быть не должно.
Король взял нож и всадил в подрумяненное тесто. Сначала все шло хорошо, но примерно на середине корка треснула. Как и его надежды на скорую победу. Пьеру сны снились редко, тем более – цветные, вот он чуть было и не принял бред за действительность. Вообразил себя бессмертным властелином, которому служат сам великий Анхель и Филипп Тагэре! А это был сон, такой же сон, как разгуливающий по дворцу Тагэре. Второй пирог тоже был безнадежно загублен, а за ним и третий. Пьер отшвырнул нож. Случись такое на пиру, весь двор за его спиной будет хихикать и многозначительно переглядываться.
– Ты, – король сжал губы так, словно пироги угробил не он, а повар, – испеки еще два. И добавь в тесто что-то, чтоб оно не крошилось.
– Осмелюсь доложить Его Величеству, – рецепт свадебного пирога не менялся со времен Святого Анхеля.
– Меня это не касается. Если корка сломается, ты и твои помощники окажетесь в дюзе. Если проговоришься – тоже.
2895 год от В.И. 22-й день месяца Вепря АРЦИЯ. МУНТ
Когда младший сын соизволил спуститься вниз, Элеонора Гризье была готова его убить. Ночные возлияния с ифранским приятелем не прошли даром, выглядел Базиль отвратительно. Бледный, под глазами темные круги, хорошо, хоть оделся, как положено графу Мо, а не заштатному нобилю. Как жаль, что вести сестру к алтарю будет он, а не Жорес. Бывшая королева хотела было сделать Базилю замечание, но передумала. Начинать ТАКОЙ день со ссоры было не правильно. Сынок напился вчера, а сегодня – это сегодня.
– Матушка, – похоже, он тоже понимает, что виноват, по крайней мере, дурака не валяет, – я готов.
– Вы когда вернулись?
– Не помню, но поздно… Если желаете, можно узнать у Саррижа.
– Не желаю. Надеюсь, вы помните свои обязанности.
– О да.
От необходимости продолжать разговор их избавила Нора. Невеста в нежно-голубом платье, отделанном мирийскими кружевами и мелким жемчугом, была ослепительна, и Элеонора почувствовала прилив гордости и удовлетворения.
– Нора, ты все помнишь?
– Да, матушка.
– Ты красива, как принцесса из сказки, – заметил Базиль, – но туфли лучше заменить. Не дело, если женщина выше мужчины, тем более такого…
– Базиль, – в голосе Элеоноры зазвенел металл, – вы опять за свое?
– Как хотите. Но я буду не я, если Тартю к весне не запретит женщинам носить каблуки.
– Почему? – В голубых глазах невесты было недоумение. Брат не ответил, пожал плечами и отошел к окну. Видимо, после вчерашнего болела голова.
Элеонора еще раз поправила серебряную вуаль, украшавшую головку дочери, высвободив солнечный локон, якобы случайно выбившийся на волю. Нора не любит Пьера, но это ерунда. Потерпит! Главное – наследник, а дальше… Дальше Пьер может отправляться вслед за Жаклин, а регентом при малолетнем короле станет ближайший родич королевы. Видимо, Фернан, а она так надеялась на Жореса. У старшего сына, единственного из всей семьи, ум государя, если, разумеется, не считать ее саму, но женщина не может быть регентом. Или может? Надо поговорить с Ее Иносенсией. Нора станет регентшей, а ее мать истинной правительницей, но пока об этом не должен знать никто, и особенно Базиль с его пьянками и глупыми шутками. Хорошо, что Пьер его отослал, в Ифране он ни о чем не догадается.
В наблюдательности младшего сына Элеонора убедилась после его возвращения из Гразы, когда Базиль прямо-таки с цепи сорвался. Порой кажется, что в глубине души он сочувствует горбуну и мирийскому мерзавцу. Хорошо, хоть при людях молчит, зато Филипп до сих пор отказывается видеть родную мать, обвиняя ее в предательстве.
Ничего, со временем оба поймут, что все, что она делает, она делает ради семьи. Филипп рано потерял отца, вот и влюбился в своего дядю, вернее, в его военные подвиги. Подрастет – поумнеет, хотя королем ему уже не быть. Элеонора была почти довольна, что Филиппа держат в Речном Замке, – Пьер мнителен, он мог бы вообразить, что мальчика против него настраивают родичи, а этого допустить нельзя…
– Сигнора, – Доротея, одетая в вишневое платье с золотым поясом-цепью, показалась на лестнице, – мы готовы. Спускаться?
– Можете, – откликнулся стоящий у окна Базиль, – кортеж прибыл. Нас осчастливил самый маршальский из арцийских маршалов, он же отчим нашего жениха.
– Мы с супругом сейчас будем. – Графиня Аганнская исчезла, а граф Мо повернулся к сестре:
– Все, голубушка. Можешь опускать вуаль, и да помогут тебе все святые, сколько бы их ни было.
2895 год от В.И. 22-й день месяца Вепря АРЦИЯ. МУНТ
Невеста и ее брат были потрясающе красивой парой. Нежная девушка в голубом и высокий рыцарь в черном и сиреневом с напряженным бледным лицом, на котором жили только глаза. Кардинал Клавдий понимал короля, отославшего графа Мо в Ифрану. Базиль был слишком хорош собой, чтобы стоять рядом с троном Его Величества Пьера Седьмого, не говоря уж о его то ли глупости, то ли дерзости. Надо было додуматься! Притащить во дворец мертвые головы. Нет, с таким капитаном гвардии, хоть старой, хоть новой, далеко не уедешь.
Клавдий не сомневался, что в глубине души Тартю ненавидит новых родственничков за красоту, богатство и наглость, но терпит. Потому что они ему ровня – Вилльо такие же выскочки, как и Тартю, а значит, подходящие союзники против старых фамилий, которые хоть и были ранены в Гразе, но их еще добивать и добивать…
