Заметив О., он ласково улыбнулся и поманил ее
пальцем. Когда она подошла, он взял ее за руку и, повернувшись к сидевшему
рядом спортивного вида мужчине с седеющими волосами, по-английски представил
его: сэр Стивен Г. Мужчина кивнул. Они предложили О. сесть на стоявший между
ними табурет, при этом Рене тихонько напомнил ей, чтобы она садилась аккуратно
и не мяла юбку. Прикосновение холодной кожи сиденья к голым ногам было довольно
неприятным, да к тому же О. чувствовала у себя между бедер выступающий
металлический ободок табурета. Испугавшись, что по привычке может незаметно для
самой себя положить ногу на ногу, О. решила примоститься на самом краешке
сиденья. Юбка широким кругом раскинулась вокруг нее. Поставив правую ногу на
поперечину табурета, она носком левой туфли упиралась в пол.
Англичанин, не проронивший до сих пор ни
слова, с интересом рассматривал ее. Она чувствовала его пристальный взгляд,
скользящий по ее коленям, рукам, груди, и ей казалось, что глаза мужчины словно
оценивают ее на пригодность, как какую-нибудь вещь или инструмент. Она,
впрочем, и считала себя вещью. Будто повинуясь этому взгляду, она сняла
перчатки. Руки ее были скорее руками мальчика, нежели молодой женщины, и О.
была уверена, что заметив это, англичанин обязательно что-нибудь скажет, да к
тому же на среднем пальце ее левой руки, постоянным напоминанием о Руаси тускло
блестело кольцо с тремя золотыми спиралями. Но она ошиблась. Он промолчал, хотя
кольцо безусловно увидев — этом О. не сомневалась.
Рене пил мартини. Сэр Стивен — виски. Для О.
возлюбленный заказал стакан грейпфрутового сока. Потом англичанин предложил
перейти в другой зал, поменьше, где в более спокойной обстановке, они могли бы
хорошо поужинать. Он спросил О., как она относится к этому.
— О, я согласна, — сказала О., подхватив со
стойки свою сумочку и перчатки.
— Отлично, — сказал сэр Стивен и, протянув к
ней правую руку, помог О. сойти с табурета. При этом, сжимая в своей огромной
ладони ее маленькую руку, он заметил, что ее руки словно специально созданы для
того, чтобы носить железо; говорил он по-английски и в его словах была
определенная двусмысленность — то ли речь шла о металле, то ли о цепях.
Они спустились в небольшой, с выбеленными
известью стенами, подвальчик. В зале стояло всего четыре столика. Было очень
чисто и уютно. Один из столиков, правда, оказался занят, но там, похоже, уже
собирались уходить. На стене, слева от двери, была нарисована огромная
туристическая карта Италии. Ее цветовые пятна напомнили О. разноцветное
мороженое — малиновое, ванильное, вишневое, и она подумала, что к концу ужина,
надо будет заказать мороженое и обязательно со сливками и тертым миндалем. О.
чувствовала сейчас в себе какую-то удивительную легкость, счастье переполняло
ее. Рене коленом касался ее бедра под столом, и она знала, что сейчас все
произносимые им слова, предназначены только ей. Рене тоже, в свою очередь, не
сводил с нее глаз. Они заказали ей мороженое. Потом сэр Стивен пригласил О. и
Рене к себе домой на чашку кофе. Приглашение было сразу принято. Ужин был
довольно легким, и О. обратила внимание на то, что мужчины выпили не много (ей
они наливали совсем мало): на троих было выпито всего полграфина кьянти. Когда
они выходили из ресторана, было еще только девять часов.
— Мне очень жаль, но я отпустил своего шофера,
— сказал сэр Стивен, — и поэтому не могли бы вы, Рене, сесть за руль? Лучше
всего будет, если мы прямо сейчас поедем ко мне.
Рене расположился на месте шофера. О.
пристроилась рядом. В большом «Бьюике» они без труда разместились втроем на
переднем сиденьи.
Ля Рен после мрачной Альмы Ку показался ей
очень светлым, и причиной тому были голые, без единого листочка, деревья,
черные ветви которых словно конденсировали вокруг себя свет. На площади
Согласия было сухо, и над ней огромным одеялом нависали темные низкие облака,
готовые вот-вот прорваться снегопадом. О. услышала слабый щелчок, и ногами
почувствовала струю теплого воздуха — заработал обогреватель. Она повернулась и
посмотрела на сэра Стивена. Англичанин улыбнулся ей.
Какое-то время Рене ехал вдоль Сены, по
правому берегу, потом свернул на мост Пон Руйаль. Вода между каменными опорами
моста стояла пугающе неподвижно, словно окаменев и казалась черной. О. подумала
о гематите, его еще называют красным железняком, но по цвету он черный.
Когда-то давно, когда ей было пятнадцать лет, у ее тридцатилетней подруги было
кольцо из гематита, украшенное крошечными диамантами. О. тогда очень хотелось
иметь колье из такого черного металла, колье, которое будучи надето на шею, плотно
сжимало бы ее и, может быть, немного душило бы… Но сейчас согласилась бы она
обменять кожаное колье замка Руаси на гематитовое колье из своего детства? Кто
знает.
Она снова увидела ту жалкую грязную комнату в
квартале Тюрбиго, куда она, будучи еще школьницей пришла с Марион, и вспомнила,
как она долго распускала свои толстые косы, пока красавица Марион раздевала ее
и укладывала на железную со скрипящими пружинами кровать. Прекрасная Марион
становилась еще прекраснее, когда ее ласкали и любили, и тогда глаза ее подобно
двум далеким мерцающим звездам, сияли небесным голубым цветом.
Рене остановил машину где-то на одной из тех
многочисленных маленьких улочек, что соединяли рю Университэ с рю Де Лиль. О.
прежде никогда не бывала здесь.
Они вошли во двор. Квартира сэра Стивена
находилась в правом крыле большого старинного особняка. Комнаты образовывали
нечто вроде анфилады. Последняя комната была и самой большой, и самой красивой:
удивительное сочетание темной, красного дерева мебели и занавесок бледного
(желтого и светло-серого) шелка.
— Садитесь, прошу вас, — сказал, обращаясь к
О, сэр Стивен. — Вот сюда, на канапе. Вам здесь будет удобно. И пока Рене
готовит кофе, я хочу попросить вас внимательно выслушать то, что я вам сейчас
расскажу.
Большое с обивкой из светлого шелка канапе, на
которое указывал сэр Стивен, стояло перпендикулярно камину. О. сняла шубу и
положила ее на спинку дивана. Обернувшись, она увидела стоящих неподвижно Рене
и англичанина и поняла, что они ждут ее. Она положила рядом с шубой сумку и
сняла перчатки. О. совершенно не представляла, как же ей удастся незаметно для
них приподнять юбки и утаить от сэра Стивена тот факт, что под ними ничего нет.
Во всяком случае сделать это будет невозможно, пока ее возлюбленный и этот
англичанин с таким интересом смотрят на нее. Но пришлось уступить.
