Женщины на славу потрудились над ней: легкие
тени на веках, ярко накрашенный рот, розовые соски и слегка подрумяненные губы
влагалища, благоухание духов. Они привели ее в комнату, где стояло большое
трехстворчатое зеркало, в котором она смогла рассмотреть себя со всех сторон.
Ее усадили на стоявший перед зеркалом пуф и велели ждать. Чего ждать, О. не
знала. На пуф было наброшено покрывало из черного мягкого меха, слегка колкого.
Ковер на полу тоже был черным. Стены — оббиты ярко-красным атласом. На ноги ей
надели красные туфли без задников. В комнате оказалось большое окно, выходившее
в тенистый и показавшийся ей таинственным сад. Дождь кончился и сквозь
стремительно несущиеся по небу облака иногда проглядывал желтый диск луны.
Как долго просидела в этом красном будуаре О.
и была ли она там совсем одна, или кто-то наблюдал за ней, приникнув к
потайному отверстию в стене, она не знала. Когда женщины вернулись — одна несла
в руке корзину, другая держала портновский метр — их сопровождал мужчина,
одетый в длинный фиолетовый, распахивающийся при ходьбе халат с очень широкими,
суживающимися к запястьям рукавами. Под халатом у него были надеты обтягивающие
панталоны, закрывающие голени и бедра и оставляющие совершенно открытым мужское
достоинство.
Его-то сразу и увидела О., стоило лишь мужчине
показаться в дверях. Уже потом она заметила у него за поясом плеть из тонких
полосок кожи и обратила внимание на большой капюшон, целиком закрывающий его
лицо, и на черные перчатки из мягкой кожи. Обратившись к ней на ты, он велел ей
сидеть на месте и довольно грубо приказал женщинам поторопиться. Та, что
принесла метр, быстро подошла к О. и сняла мерки с ее шеи и запястий. Размеры
оказались стандартными, и поэтому найти в той корзинке, что держала в руках
вторая женщина, подходящее колье и браслеты, оказалось совсем не сложно.
И колье и браслеты показались О. необычными:
толщиной с палец, сшитые из нескольких слоев кожи, они крепились
автоматическими замками, открыть которые можно было лишь с помощью специального
ключа. Особую прочность им придавали вплетенные между слоями кожи металлические
кольца. Они позволяли достаточно туго фиксировать на шее и запястьях колье и
браслеты, не поранив при этом кожу. Женщины ловко справились со своей работой,
и мужчина велел О. встать. Потом он сел на ее место, притянул ее к себе и,
проведя затянутой в перчатку рукой у нее между ног и по съежившимся соскам
груди, объявил:
— Сегодня после обеда ты будешь представлена
тем, кто здесь соберется.
Обедала она в одиночестве в комнате, чем-то
напоминавшей корабельную каюту; блюда ей подавали через маленькое окошко в
стене. Когда О. поела за ней вернулись те же две женщины. Они свели ей за спину
руки и перетянули их браслетами. Потом набросили на нее длинный, алого цвета,
плащ, прикрепив веревки от капюшона к колье на ее шее. Плащ при ходьбе все
время распахивался, но руки были связаны, и О. ничего не могла сделать.
Они долго шли по каким-то коридорам и
вестибюлям, минуя салоны и гостиные, пока наконец не вошли в библиотеку замка.
Там их уже ждали четверо мужчин. Они, мирно беседуя, сидели за столиком у
камина и пили кофе. На них были такие же наряды, что и на том первом мужчине,
которого она увидела, но лиц своих, в отличие от него, эти люди не прятали. Но
О. не успела расмотреть, был ли среди них ее возлюбленный (чуть позже
выяснилось, что был), как кто-то направил на нее слепящий фонарь-прожектор,
заставивший ее зажмуриться.
Некоторое время мужчины с интересом
рассматривали ее. Наконец лампу погасили. Женщины вышли. Ей снова надели на
глаза повязку и велели подойти ближе. О. немного трясло. Она сделала несколько
неуверенных шагов вперед и поняла, что стоит сейчас где-то совсем рядом с
камином; она ощущала тепло и слышала легкое потрескивание поленьев. Чьи-то руки
приподняли ее плащ; две другие уверенные руки, проверив хорошо ли закреплены
браслеты, погладили ее по спине и ягодицам. И вдруг чьи-то пальцы грубо
проникли в ее лоно. Все произошло так неожиданно, что она вскрикнула. Раздался
смех, потом кто-то сказал:
— Поверните ее.
Теперь она спиной ощущала жар камина. Чья-то
ладонь легла ей на правую грудь. Чей-то рот жадно приник к соску левой груди.
Внезапно, в тот момент, когда ей раздвигали ноги и чьи-то жесткие волосы легко
коснулись нежной кожи внутренней поверхности ее бедер, она потеряла равновесие
и, упав, оказалась лежащей навзничь на упругом, ворсистом ковре. Она услышала,
как кто-то посоветовал поставить ее на колени, что туж же и было сделано. Поза
оказалась крайне неудобной, ей не разрешали сжать ноги, а связанные за спиной
руки, тянули склониться вперед. Видимо, сжалившись над нею, один изх мужчин
разрешил О. сесть на корточки. Потом этот же человек громко произнес:
— Вы не привязывали ее?
— Нет, — раздалось в ответ.
— И не пороли?
— Нет, никогда, но…
Это говорил ее возлюбленный. Она узнала голос
Рене.
— Ну, — сказал другой голос, — если вы вдруг
надумаете лишь немного помучить ее ради ее же удовольствия, лучше не делайте
этого. Необходимо перейти ту границу, когда хлыст и плети уже не доставляют
удовольствие, а вызывают настоящую боль и мучения.
После этих слов О. подняли на ноги и уже
собирались развязать ей руки, как вдруг кто-то громко заявил, что сначала хочет
овладеть ею. Ее снова поставили на колени. Грудью она упиралась в пуф, руки
оставались за спиной, ягодицы оказались приподняты. Первый мужчина, самый
нетерпеливый, обхватив ее руками за бедра, одним могучим ударом вошел в нее.
Потом его место занял другой. Третий решил
воспользоваться тем отверстием О., что поменьше, и так грубо овладел ею, что
она закричала от невыносимой боли. Когда он наконец отпустил ее, дрожащую и
стонущую, О. почти без чувств рухнула на пол. Последнее, что она ощутила,
прежде чем потерять сознание: чьи-то костлявые колени, касающиеся ее лица. И погрузилась
в спасительное беспамятство.
На какое-то время ее оставили в покое.
Очнулась О. почувствовав, что с нее снимают повязку. Она увидела, что по
прежнему лежит у камина, спеленутая широкими полами своего плаща. Большой зал
библиотеки с огромными книжными шкафами и стеллажами вдоль стен едва освещался
тусклой лампой, висевшей на витом кронштейне высоко под потолком. В камине
весело плясали язычки пламени, двое мужчин стояли возле него и курили. Третий
сидел в кресле, помахивая зажатой в руке плетью. Еще один, склонившись над О.,
ласкал ее грудь. Это был Рене, ее возлюбленный.
