Жаль, нельзя прогнать братьев в Арцию и дальше… Она с таким трудом тайно наскребла в Гелани полторы сотни мерзавцев, не боявшихся ни Триединого, ни Годоя. Это ее единственная опора, хотя до конца можно доверять лишь Катрионе.
Анна-Илана со злостью набросила на камни тяжелое атэвское покрывало. Ей показалось, что рубины обжигают даже сквозь плотную ткань. Куда же их все-таки девать? Оставлять в Оленьем замке нельзя. Те же самые братцы Цокаи могут проверить тайник или проболтаться. Придется, как это ни мерзко, тащить их в Высокий Замок.
Пожалуй, самое подходящее место — старый замковый храм, куда она иногда уходит якобы молиться. Там, за Небесным Порталом, в почти пустом ковчежце, лежит реликвия — косточка какого-то святого и пара бусин. Туда никто не заглянет. Еще лучше было бы скрыть рубины в тайной комнате таянских королев, но женщина не хотела лишиться своего убежища, понимая, что вряд ли сможет переступить по доброй воле порог, где хранятся кровавые камни. А может, выкинуть их по дороге? Заметят; в Рысьву тоже не бросишь, их может вынести на берег, а это значит, что следы убийц ведут в Гелань! Нет, лучше в храме, ведь ковчежец никто не посмеет открыть.
Анна-Илана решительно сунула сверток за пазуху; от отвращения ее передернуло — уж лучше бы это была змея или жаба!
5
Всю дорогу до Высокого Замка она ощущала у груди попеременно то жар, то холод, однако желание немедленно вытряхнуть оскверненные украшения, как стряхивают пауков или пиявок, постепенно угасало. Она как-то забыла о них, тем паче что местоблюстительницу поджидали гонец из Мунта и высокий красивый тарскиец, чем-то напоминающий дана Бо. Он напомнил принцессе, что многие таянцы до сих пор испытывают дружественные чувства к бывшему союзнику и что управлять государством, зная, что в нем полно недоброжелателей, весьма трудно.
Ланка внутренне напряглась, полагая, что ей предложат утвердить список осужденных на смертную казнь; в ее сегодняшнем настроении Илана просто не могла бы это сделать. Оказалось, что Михай намеревался очистить Таяну иным способом. Недовольные могли, разумеется заплатив соответствующую виру, уйти в Эланд через Варху. Эландцы соглашались принять таянцев и предоставить им земли во Внутреннем Эланде.
Илана не поняла, как Рене удалось добиться такого. Возможно, увлекшись арцийскими играми, Годой больше не хочет войны на севере? В самом деле, зачем империи угроза с моря? Но если это перемирие… Илана просияла глазами и поставила свою подпись на желтоватом пергаменте, разумеется не забыв его прочитать. Он слово в слово повторял ту часть письма Михая, которая касалась договора с Эландом. Тарскиец поклонился и вышел, а принцесса торопливо поднялась в храм, где и освободилась от своей тайной ноши, не испытывая на этот раз ни наслаждения, ни отвращения.
К вечеру разразилась гроза. Дождь ломился в окно, сплошные потоки воды стекали по высоким крышам, обрывая водосточные трубы. Улицы превратились в стремительные горные реки, площади — в озера. Любуясь ненастьем, Анна-Илана улыбалась. Она не хотела крови, пусть всем будет хорошо. Уснула принцесса поздно, а когда проснулась, первое, что увидела, были розы. Кто-то из придворных приказал убрать кувшин с увядшим шиповником и принести корзину роскошных темно-алых цветов. Принцесса залюбовалась прихотливой игрой света на бархатных лепестках, на которых еще сверкали капли дождя. Это так напоминало ее рубины… Нет. Она больше не будет носить замаранные преступлениями камни, она только посмотрит… В конце концов, сама Циала решила их оставить в семье, так тому и быть. И разве может красота быть злом? Разве могут быть злом розы? Или загадочные камни, в которых горит негасимый алый огонь?!
Не в силах справиться с собой, Илана скользнула в храм и откинула крышку ковчежца. Рубины исчезли.
Глава 3
2229 год от В. И. 1–2-й день месяца Собаки
Арцийская Фронтера. Белый Мост
Арция. Гверганда
1
Лес на имперском берегу Адены был старательно вырублен до самых порогов. Дело было отнюдь не в том, что по реке шла граница между Арцией и Эландом, просто практичные гвергандцы полагали излишним возить издалека то, что можно взять близко. За более чем шесть веков существования города корабельные леса, росшие на покатых песчаных холмах, странным образом затесавшихся между отрогами Лисьих гор и торфяными болотами, были сведены под корень.
Теперь подобраться к Гверганде незаметно смог бы разве что кролик, и это при том, что город стоял не на горе и даже не на холме, а на плоском, как доска, побережье. Люди как могли исправили упущение матушки-природы, окружив Гверганду высокими стенами, сложенными из гранитных валунов, некогда занесенных в эти края ледниками. Теперь с башни Анхеля, стерегшей подходы к городу со стороны Мунтского тракта, открывался прекрасный вид на коричневую болотистую равнину, перемежаемую чахлыми рощицами и озерами с рыжей водой, на которых гнездились полчища уток.
Прослуживший в Гверганде без малого двенадцать лет Сезар Мальвани знал в округе каждую осину, а в городе — каждый дом. Так уж вышло, что красавец-командор, поставленный оборонять северные рубежи империи от Эланда, поглядывал и в сторону Мунта. Мальвани рассчитывал, что заговор против Базилека увенчается успехом и на арцийский престол сядет сын Эллари, но в случае неудачи Гверганда с ее толстыми стенами и незамерзающим портом стала бы тем местом, где восставшие могли зализать раны и, чем Проклятый не шутит, вступить в союз с Эландом. Неудивительно, что город укрепляли с учетом и этой возможности.
Гверганда была готова к бою, хотя со стороны могло показаться, что город спит или вымер. На стенах ни души, подъемный мост опущен, южные ворота открыты настежь…
Всадники показались неожиданно — вылетели из-за Большой рощи, пронеслись мимо длинного озера, поросшего метельчатым тростником, и во весь опор полетели к городу. Впереди скакало десятка два воинов в черных доломанах. Крапчатые дрыганты изрядно опережали гнедых ухоженных лошадей, наездники которых носили черно-желтые императорские цвета. Копыта простучали по настилу моста, и тот немедленно начал подниматься. Подлетевшая погоня резко осадила коней у омывающей Южный форт широкой протоки, в которой, несмотря на начавшуюся войну, вовсю копошились утки. Слаженный мушкетный залп со стен, прозвучавший как единый выстрел, заставил арцийцев резко повернуть назад, однако шестеро всадников и две лошади остались лежать у кромки воды.
— Неплохое начало, — улыбнулся Мальвани, наблюдавший всю сцену через окуляр. — Простенько и со вкусом.
— Вольно же им было гнаться за «Серебряными», — откликнулся Архипастырь. — Известно же, что если таянские конники отступают, значит, затеяли какую-то каверзу.
— Ну уж и каверза, — махнул рукой Мальвани, — так, шутка. Как бы то ни было, они пришли, и их много.
— Рене говорит, девяносто тысяч. Уж не знаю, как он их считает, но я ему верю. Годой молодец. За пол-лета собрать армию и отправить на убой. Не у каждого получится.
— На убой? Ты так уверен в нашей победе? — Феликс казался несколько удивленным.
