Лес и озеро были полны радостной летней жизнью. Тихо шелестели листья, пчелы и шмели спорили среди пестрых цветов, на высоком ясене драли горло вылупившиеся позавчера птенцы, требуя пищи. И им, и их озабоченным родителям было не до тех, кто лежал на смятой траве.
Зато с пьянчужкой из лесной деревеньки, собравшимся ради праздничка половить рыбку в безымянном озерце, случилась странная история. Не успел бедняга миновать опушку, как из кустов высунулась оскаленная лошадиная морда, черная и блестящая, как смола, и человеческим и очень сварливым голосом объявила, что сегодня посторонним вход воспрещен, после чего поведала о том, к каким пагубным последствиям приводит пьянство вообще и пьяное зачатие в частности. Несчастный, не оборачиваясь, бежал до ближайшего кабачка, куда и вломился. Несмотря на все клятвы, что он с утра ни в одном глазу, бедняге никто не поверил, зато арцийский язык обогатился выражением «допился до говорящего жеребца».
Пугнув непрошеного гостя, Гиб и Жан-Флорентин вновь скрылись в зарослях. Стороннему наблюдателю и в голову бы не пришло, что обычный перелесок сейчас недоступнее зачарованного замка. Впрочем, желающих забраться в чащу больше не нашлось, летним днем у крестьян другие заботы. Весть о Кантисской битве до здешнего захолустья еще не докатилась — где-то там, за большими дорогами, скакали лошади, стреляли пушки, падали убитые и раненые, а здесь косили траву, собирали черешню, готовились к празднику.
…Правда, некоторые участники сражения напрочь о нем позабыли. Для этих двоих не существовало ни Годоя, ни Белого Оленя, ни гоблинов с эльфами…
— Никогда не насиловал женщин, — признался Рене, — даже в молодости.
— Для первого раза ты неплохо справился. — Герика негромко рассмеялась. — Теперь мне придется навсегда остаться в лесу.
— Почему это?
— Потому что показаться в том, что ты оставил от моего платья, нельзя даже ночью.
— Ну почему, почему, почему все женщины думают только о тряпках? — Сильная рука ласково сжала обнаженное плечо. — Без них намного лучше, по крайней мере тебе… Хотя, если ты хочешь, я завалю тебя платьями. Давай устроим набег на Эр-Атэв и отберем у Майхуба его шелка…
— Издеваетесь, монсигнор.
— Издеваюсь, — согласно кивнул Рене. — Раз это платье никуда не годится, его надо выкинуть.
Дальнейшие действия Счастливчика показали, что его слова никогда не расходятся с делом. Герика отбивалась, на этот раз смеясь и, к ее собственному удовольствию, безуспешно.
Самый длинный день года клонился к вечеру, отцветающая калина стряхивала белые лепестки в прохладную воду, в ее ветвях негромко перекликались какие-то птицы.
Часть девятая
ИНЕЙ НА ТРАВАХ
Ближе к снегу, к белой пене,
Ближе к звездам, ближе к дому…
…И растут ночные тени,
И скользят ночные тени
По лицу уже чужому.
Георгий Иванов
Глава 1
2230 год от В. И. 18–20-й день месяца Лебедя
Арция. Мунт
Арция. Кантиска
1
За последний год Рыгор Зимный насмотрелся всяческих чудес и не собирался ничему удивляться, тем более в столице. И не удивлялся, пока Луи не затащил его на башню Речного замка. Мунт лежал под ними — огромный и плоский, разделенный почти надвое широкой медленной Льюферой. Приближалась гроза, и река отливала тем же тяжелым свинцом, что и небо. В авангарде ненастья шел ветер, уже вовсю круживший пыль на широких площадях. На башне же предвестник бури чувствовал себя полным хозяином. Ему подвернулся плохо закрепленный лист железа, и ветер колотил в него, как в бубен, не забывая рвать дорогие плащи с плеч забравшихся наверх людей, но те не спешили спускаться.
Луи узнал о победе под Кантиской и о том, что ему следует мчаться к Мунту, чтобы войти в него во главе кавалеристов Мальвани, от Прашинко. И поступил по-своему. Принц согласился оставить пехоту и обоз на Ноэля, но Лупе и Рыгора с Гвендой потащил с собой. Будущий император не собирался отрекаться ни от соратников, ни от любви. Рыгору это нравилось. Конечно, войт для порядка поупирался, был нещадно изруган рвавшейся в столицу Гвендой и поутру взобрался на крепкого гнедого. К вечеру спина и бедра фронтерца пришли в самое плачевное состояние, но Луи умел быть неумолимым. Они успели к назначенному Архипастырем сроку и под колокольный звон вошли в столицу, причем ставший на последнем постоялом дворе герцогом Фронтерским Рыгор ехал рядом с его императорским высочеством.
Принц прямо-таки светился от счастья. Мунт для него был не просто городом, он был его любовью, его песней, его религией. Больше всего Луи боялся, что придется драться на улицах, разрушая совершенные творения великих зодчих и проливая кровь горожан. Пронесло! Слово Церкви, память об Эллари, устаревшие и малопригодные к обороне укрепления и, главное, разгром Годоя у Кантиски заставили гарнизон сложить оружие, а жителей — высыпать на улицы с цветами и зелеными ветками.
Луи с дворцовых ступеней подтвердил, что, как и положено арцийскому Волингу, примет корону в пятнадцатый день месяца Зеркала, и утонул в скопившихся делах, но о своей мечте он не забыл. Принц прожужжал Рыгору все уши о том, как они взберутся на Речную башню, и вот свершилось. Зимный был польщен приглашением, но от самой экспедиции ничего особенного не ожидал, однако открывшееся зрелище завораживало, заставляя забыть даже про Луи.
— Рыгор, я решил объявить Фронтеру свободной землей. — Принц в отличие от войта мог не только любоваться морем черепичных крыш, враз потемневших от хлынувшего ливня. — Теперь все села станут вольными. Даже те, что были баронскими или ходили под магистратами. Вряд ли вы после всего отдадите оружие и разойдетесь по прежним хозяевам.
— Оно так, — согласно кивнул головой беломостец, — стать воякой тяжко, но перестать им быть не можна.
— И я о том. Короче, Фронтера теперь принадлежит фронтерцам, если, разумеется, вы поклянетесь не пропускать через свои земли никакую нечисть. И если Арции понадобится ваша помощь…
— Только кликни, мы уж тут! Мне такое любо, и усем нашим, я так разумею, такоже. Ежли кто с баронов не обложався зараз, да еще и живый, или же наследник у его есть, то мы их не обидим… Выкуп с чего платить маем, богато добычи взяли и, поможет святый Эрасти, ище возьмем. Тарску розкурочить треба, чтоб с того гадючего кубла погань всякая не наползла. Зараз к осени идет, и дома дел до горла, а вот весной стает снег, и двинем туды… Разом и вдаримо, мы спереду, орки сзаду… Доки я Михая мертвым не побачу… Да шо там не побачу, доки не потрогаю, не заспокоюсь.
— Не ты один, только так просто я вас не отпущу. Я тут многим поперек горла. Те, кому я доверял, почти все погибли, а сволочь всякая отсиделась под кустами, а сейчас захочет свое урвать.
— Не дозволим, — отрезал фронтерец. — Кто что потопал, той то и полопает. Ты вот шо скажи, ваше высоцтво, что с Лупе делать станешь? Она ж любит тебя, тут и до гадалки ходить не треба. А ты ж принц, а незадолго емператором станешь!
