— Любые, самые невероятные события имеют
простые объяснения, — назидательно заявила я. — Натюрморт твоей хозяйке не
нравился, а средства она, скажем, заработала. Если это все произошедшие
странности, то о них даже и беспокоиться не стоит.
Мара усмехнулась:
— Хозяйка служит в НИИ, иногда статейки
пописывает. Я абсолютно уверена: огромные суммы приносит в дом Михаил Петрович.
Вот уж ни в какие ворота не лезет!
— Снова не понимаю твоего изумления, — пожала
я плечами, — в девяноста семьях из ста жену и детей содержит муж.
Мара заморгала:
— Оно верно. Только у Антоновых все странно.
Деньги были явно Михаила Петровича, но домашние его считали никуда не годным
кабинетным червем. И Костя, и Лана, и Кира уверены: семья хорошо живет за счет
продажи картин, которые бережно собрал Валерий Сергеевич. Михаила Петровича они
совершенно не уважают. Вернее, в глаза изображают почтение, а едва он выходит
из комнаты, принимаются хихикать. И даже Галя вместе с ними.
— А это кто? — решила уточнить я.
— Приживалка, подруга Ланы. Пустили ее в дом
из милости, теперь она охамела, хозяйку из себя корчит, смеет мне замечания
делать, — зло сказала Мара. — Ну да бог с ней, ты лучше дальше слушай.
Некоторое время тому назад Михаил Петрович сошел с ума.
— Как? — подскочила я.
Мара тяжело вздохнула:
— Выглядело так, словно он безумием, как
гриппом, заразился. Уехал на работу вполне вменяемый, а вернулся…
Мара чуть не упала в обморок, когда, открыв
дверь, увидела хозяина всего в крови. Лицо, руки и пальто профессора были
покрыты красными пятнами.
— Господи! — ахнула Мара. — Михаил Петрович!
— На меня напали, — странно спокойным голосом
сообщил Антонов. — Шел себе мирно, не успел во двор свернуть, как налетели
двое…
— Надо срочно звать врача, — засуетилась Мара.
— Ерунда, — тихо протянул Антонов, — сделай
одолжение, не поднимай шума. Незачем волновать Аню и детей.
Высказавшись, Михаил Петрович прямо в пальто и
уличных ботинках прошел в ванную и заперся там.
Здесь уместно отметить, что Мара, как и все
члены семьи Антоновых, считала профессора кем-то вроде кошки, поэтому домработница,
не обратив никакого внимания на просьбу Михаила Петровича сохранить тайну,
развила бурную деятельность.
Сначала она позвонила в НИИ Анне и рассказала
о беде.
— Немедленно вызывай «Скорую»! — воскликнула
хозяйка. — Говоришь, он весь в крови?
— Ага, — прошептала Мара, — страх глядеть.
— Еду! — выкрикнула Анна.
Жена успела примчаться домой раньше, чем
прибыли врачи. Анна вбежала в квартиру и нервно воскликнула:
— Где он?
— Все еще в ванной, — побелевшими губами
ответила домработница.
— Почему ты его там одного оставила? —
возмутилась Аня и забарабанила кулаками в дверь. — Открой, милый!
— Кто здесь? — прозвучало сквозь звук льющейся
воды.
— Это я! — заорала супруга.
— Анечка?
— Да.
— Что случилось? Я принимаю душ.
— Скорей открой дверь, — потребовала Анна.
— Но я весь в мыле стою!
— Ну так смой его! — приказала супруга, нервно
переминаясь с ноги на ногу.
Щелкнула задвижка, в коридор выползло облачко
пара, за ним вышел Михаил Петрович с мокрыми волосами, полное тело профессора
облегал халат.
— Ты в порядке? — лихорадочно поинтересовалась
жена.
— Ну да, — слегка недовольно ответил муж.
Мара быстро оглядела хозяина — на его лице не
имелось ни единой царапины.
— Но как же кровь?.. — вырвалось у
домработницы.
— Кровь? — изумленно переспросил Антонов. —
Чья кровь?
— Ваша, — бестолково забубнила Мара. — Пальто…
брюки…
Михаил Петрович озабоченно глянул на жену. Та
неожиданно сказала:
— Распахни халат.
— Я голый, — жалобно сообщил профессор.
— Мара, уйди в свою комнату, — каменным тоном
велела Анна, — и не выходи, пока не позову.
Через два часа обозленная до крайности хозяйка
вошла к домработнице и приказала:
— Немедленно объяснись! Что за дурь взбрела
тебе в голову? Сорвала меня с работы, вызвала «Скорую»… Я выглядела очень
глупо, когда врала врачам: «Это чья-то гадкая проделка, идиотская шутка, у нас
никто не ранен».
— Но Михаил Петрович был весь в крови — лицо,
руки, пальто… — лепетала ничего не понимавшая Мара. — Он рассказал о хулиганах.
Анна дернула плечом.
— А мне муж заявил: «Приехал с работы, решил
принять ванну, только-только расслабился в теплой воде, как Мара начала в дверь
колотить. Я ее попросил меня не беспокоить, она отстала, и тут, бац, ты
кричишь…»
Домработнице оставалось лишь хлопать глазами.
— Ладно, — неожиданно мирно произнесла Анна, —
будем считать, что у тебя случился приступ безумия. Ступай помой посуду на
кухне. Да почисти мои сапоги — бежала по твоей милости домой, не разбирая
дороги!
Деморализованная Марина побрела в прихожую.
Оказавшись в холле, она распахнула гардероб и обнаружила там… совершенно чистое
пальто Михаила Петровича. На шерстяной ткани не имелось ни пятнышка!
Домработница растерянно пощупала кашемир. Было
от чего сойти с ума… Хорошо, думала Марина, Антонов прямо в верхней одежде
пошел в ванную, а потом незаметно вышел и повесил пальто на место. Но ведь
кровь так легко не отстирать! Кроме того, пальто, если его подвергали
обработке, должно было быть влажным!
Потом более чем странная вещь приключилась с
Асей. Бывшая сиделка Валерия Сергеевича осталась у Антоновых после смерти
пациента, теперь в качестве няни для маленькой Китти.
— Конечно, Ася не профессиональная
воспитательница, — сказала Аня, — но мы ее хорошо знаем: медсестра честный,
добрый человек, а то, что иностранными языками не владеет и диплома МГУ не
имеет, ерунда. Ребенку главное — любовь и педантичная забота.
В тот день Ася, человек рассудительный,
абсолютно неистеричный и спокойный, ворвалась к Маре с воплем:
— Помогите!
Мара выронила блюдце, оно, жалобно дзынькнув,
развалилось на части.
— Ты чего орешь? — подскочила домработница. —
Теперь мне от Анны Валерьевны влетит — сервиз, считай, испорчен!
— Марочка, — в полном изнеможении прошептала
Ася, — Михаил Петрович повесился.
