— Видите ли, — спокойно пустилась я в
объяснения, — Лиза Романова не является кровной родственницей своей нынешней
мамы Кати, а я, хоть и считаюсь тетей девочки, не сестра Катюши. Просто судьба
пошутила и столкнула вместе двух однофамилиц, которые стали друг другу
настолько близкими людьми, будто родные. А уж как у нас появилась Лизавета, это
вообще детективная история, боюсь, вы не поверите, узнав подробности
[4].
— Всякое случается, — согласилась Мэри и
быстро спросила: — Что привело вас ко мне? Надеюсь, девочки не поссорились? Мне
бы этого очень не хотелось, Лизочка душевная, тонкая, она единственная из всего
класса пожалела Ларочку. Вы, конечно, в курсе проблем моей дочери?
Я кивнула:
— Подростки жестоки.
— Ларисонька впервые столкнулась с неприязнью,
— вздохнула Мэри и спохватилась: — Извините, держу вас в дверях, проходите…
Чай, кофе?
— С удовольствием выпью чашечку цейлонского, —
кивнула я.
— Чудесно, — обрадовалась Мэри, — наши вкусы
совпадают.
На маленькой, но уютной кухне мне подали
кружечку из тонкого фарфора, и напиток оказался замечательным. Кекс, лежавший в
вазочке, был очень свежим, а печенье, горкой громоздившееся на серебряной
тарелочке, хозяйка, похоже, испекла сама.
— И когда вы только все успеваете! — искренно
восхитилась я. — Работаете, дом содержите, да еще делаете бисквиты…
Мэри рассмеялась:
— Провинциальная привычка. У нас в
Новоклимовске женщины рукастые и быстрые. Темп жизни, правда, иной, не бегом,
как в Москве, а шагом ходим. Я, когда сюда переехала, никак привыкнуть не
могла. Город такой огромный, а Новоклимовск за час из конца в конец пешком
пройти можно. Я сначала везде опаздывала: назначат мне встречу, и я по привычке
за полчаса до свидания начинаю собираться. Спущусь в метро, и ужас охватывает:
господи, ну и дура, ведь не успеть!
Глава 18
Я молча пила чай и ела невероятно вкусное печенье,
а Мэри рассказывала свою биографию.
Родилась и жила она в Новоклимовске. Там же
закончила школу и поступила в институт, на заочное отделение. Очень уж Мэри не
хотелось отрываться от родных корней. Дочь этнического немца, Мэри с пеленок
болтала на языке Гейне и Гёте, а ее папа Вальтер за всю свою жизнь так и не
избавился от акцента, в минуты же особого волнения и вовсе забывал русский.
Мама тоже в совершенстве «шпрехала»
[5]
, и в доме Антоновых чаще звучало
«meine liebe», чем русский аналог «дорогая».
Кстати, папа Вальтер, естественно, не был
Антоновым, но он очень хорошо понимал, какие сложности грозят жене, если та
станет писать в анкете «Лаура Петровна Вайнштейн», поэтому взял фамилию
супруги. Многие знакомые звали его Владимиром и не предполагали о его немецких
корнях, а из-за акцента считали прибалтом.
Детство Мэри прошло счастливо. Папа хорошо
зарабатывал, мама тоже приносила отличную зарплату — Лаура Петровна была тренером
по гимнастике, и команда города Новоклимовска регулярно побеждала на
соревнованиях. Одно время мама хотела сделать из Мэри чемпионку, но у дочери
оказалась неподходящая фигура, слишком высокий рост, плохая растяжка. В общем,
к спортивной карьере Мэри была абсолютно негодна, но девушка совершенно не
страдала от того, что не оказалась на пьедестале почета. Тренировки вызывали у
Мэри зевоту, она быстро уставала и не желала, как другие мамины ученицы,
терпеть неизбежную боль. В конце концов Лаура Петровна со вздохом сказала ей:
«Ладно, учи немецкий», — и девочка с радостью прекратила походы в спортзал.
В семнадцать лет Мэри поступила в московский
институт, но в столицу она ездила всего два раза в год. Город пугал шумом и
холодной деловитостью, жить в родных пенатах с любимыми родителями намного
лучше, чем голодать в общежитии. Мэри не была амбициозна, ей не виделась во сне
столица в качестве места постоянного проживания.
Когда Мэри перешла на третий курс, папа
Вальтер скончался от инфаркта. Лаура Петровна поплакала и с утроенным рвением
принялась за работу. Надо сказать, что женщина к тому времени преуспела — ее
воспитаницы гремели на всю страну, прославляя город Новоклимовск. Лаура
Петровна несколько раз получала более чем лестные предложения — ее приглашали
перебраться в Москву, в северную столицу, в Киев, Минск… Все хотели иметь у
себя легендарного тренера, но Лаура Петровна лишь улыбалась и говорила: «Где
родился, там и пригодился, останусь на месте».
Мэр Новоклимовска очень ценил Лауру Петровну,
городская администрация осыпала Антонову подарками: роскошный загородный дом,
машина, льготы по оплате коммунальных услуг…
В общем, несмотря на кончину Вальтера, его
вдова и дочь жили, ни в чем себе не отказывая. Кстати, Мэри не висела камнем на
шее у матери — еще будучи студенткой, она стала сотрудничать с крупным
издательством и получала за свои переводы вполне приличные гонорары. Антоновы
казались — да и были на самом деле — беспроблемной семьей. Даже то, что Мэри
родила вне брака дочь, не погасило радости, наоборот, Лаура Петровна
воскликнула:
— Дети — это прекрасно. Кто у нас отец?
— Давай считать, что его не было, — попросила
Мэри. — Непорочное зачатье.
— Хорошо, — кивнула мать и более не задала
Мэри ни одного вопроса.
Новорожденную назвали Ларочкой.
Едва внучке исполнилось четыре годика, бабушка
привела ее в спортзал, и тут всем стало понятно: крошка — восходящая звезда.
Ларочка оказалась не по годам трудоспособной, упорной и невероятно
честолюбивой, она хотела побеждать и только побеждать, ради медали девочка была
готова тренироваться день и ночь.
Очень быстро она превратилась в лучшую
гимнастку. Однако в девять лет Лара вдруг стала быстро расти. Увидав, что дочь
за лето вытянулась на семь сантиметров, Мэри испугалась: если рост пойдет
подобными темпами, то Ларочкина карьера гимнастки может прерваться в самом
расцвете.
Лаура Петровна тоже казалась озабоченной. Но в
середине августа бабушка съездила по делам в Москву, вернулась из столицы очень
воодушевленная и заявила внучке:
— Есть комплекс упражнений, не скрою, очень
трудных, но он остановит рост и одновременно придаст силу.
