Успокаивая себя, Миша жил в привычном ритме,
но плавное течение событий было вдруг прервано. Бизнесмену позвонила женщина и
сказала:
— Вас беспокоит Митина Олеся Петровна, лечащий
врач Ивановой Марии. Она скончалась и просила передать вам письмо.
— Кто умер? — подскочил Антонов.
— Иванова Мария, — повторила доктор.
— Не может быть!
— Увы, — тихо подтвердила Олеся Петровна. —
Так заберете послание? Маша сказала: «Если он не захочет приехать, сожги
бумагу».
— Я уже в пути! — крикнул Михаил и кинулся к
двери.
Первое и последнее письмо от своей
единственной любовницы Михаил читал, скрючившись на скамейке в больничном
парке.
«Михаил! Если ты держишь в руках этот листок,
значит, я умерла. Перед смертью принято прощать, поэтому я больше не обижаюсь
на тебя. Я простила тебе твое малодушие, трусость и жадность. Мне даже жаль
тебя, прожившего всю жизнь словно в спячке. Ты не заметил большой любви,
которую послал тебе Господь, отмахнулся от нее, променял чувства на разумное
спокойствие, покрылся мхом. Ты живой, но мертвый, а я умерла, но живая.
Впрочем, думаю, для тебя это слишком сложные размышления. Теперь о деле. Михаил,
я не доставляла тебе никаких неприятностей. Думаешь, не знала твой домашний
телефон и адрес? Боже, какая наивность! Отчего я, человек горячий и страстный,
не переколотила окна в твоей квартире, не выцарапала Аньке глаза и не выдрала у
нее космы? Боюсь, тебе снова будет трудно понять меня, но попытаюсь объяснить.
Михаил, я любила тебя всю жизнь и очень хорошо
понимала: от выбитых стекол мне бы лучше не стало. Вполне вероятно, что, узнав
о моем существовании, Аня выгнала бы тебя вон и ты пришел бы ко мне. Но ничего
хорошего из подобной ситуации получиться не могло. Поэтому я решила спрятаться
в тени. Не скрою, очень надеялась, что ты оценишь мой поступок, поймешь его
мотивы, полюбишь глупую Машу, переедешь к ней, плюнешь на деньги, квартиру,
дачу, машину и выберешь любовь. Но, увы, ты оказался не орлом, а трусливым
пингвином. Не мне осуждать тебя, любовь к Мише Антонову ушла, остались лишь
грусть и сожаление о твоей эмоциональной тупости. На свет часто рождаются люди
без музыкального слуха, но еще чаще без умения любить. Ты один из них, поэтому
сейчас я обращаюсь не к твоему сердцу, а к разуму.
Михаил, в создании новой жизни участвуют два
человека, и оба они потом несут равную ответственность за ребенка. У нас вышел
перекос, вся тяжесть воспитания Лауры легла на мои плечи. Да, ты пару раз
предлагал помощь, но я не принимала ее из гордости. И сейчас бы не обеспокоила
тебя, но ведь я умерла. Лаура осталась одна в целом мире. У моей дочки, теперь
уже взрослой, из родственников имеется лишь отец. Поэтому уже из гроба я требую
от тебя: а) помогать дочери материально, ты ведь не платил ни копейки алиментов
и теперь должен много денег; б) помочь девочке выйти замуж за достойного
человека; в) сообщить своей жене и детям о существовании Лауры; г) с лихвой
возместить ей недополученное от тебя в детстве внимание. О любви я тут не пишу,
ты ведь не знаешь, что это за зверь такой, любовь.
Я не о милостыне прошу. Я требую то, что мне
положено по закону. Если в течение полугода после моей смерти Лаура не окажется
на правах законной дочери в твоем шикарном доме, я начну мстить. Каким образом
может навредить умершая, от которой осталась лишь горстка пепла? О, милый, ты и
не догадываешься, в какую ненависть способна трансформироваться всепоглощающая
любовь, на что способна обиженная женщина. Я оставила кое-кому необходимые
распоряжения. Побоишься признать Лауру, струсишь, как обычно, не пожелаешь
поднять тело пингвина с теплого дивана, лишишься всего: Анны, двух ее деток и
покоя. Лучше тебе меня послушать, иначе беды не оберешься. Все эти годы я имела
замечательное хобби: собирала данные о тебе и твоей распрекрасной женушке. Где
они? О, это секрет, который взорвется бомбой, если предашь Лауру.
Это все, что я хотела сказать. Прощай, Михаил,
и помни: твое счастье зависит лишь от тебя. Маша».
Лаура замолчала и глянула на меня.
— Как вам история?
Я пожала плечами.
— Разное случается, у каждой семьи имеется
свой скелет в шкафу. Извините, но пока не понимаю, зачем я вам понадобилась. Вы
подозреваете, что ваша мать умерла не своей смертью?
— У нее был рак, — грустно ответила Лаура. — К
сожалению, диагноз поставили поздно, опухоль стала неоперабельной. В маминой
кончине нет ничего загадочного.
— Тогда в чем дело?
Лаура глубоко вздохнула:
— Похоже, отец и впрямь трусоват. Сам прийти
побоялся, прислал адвоката. С предложением. Папочка не отказывается признать
меня, более того, он готов помогать незаконной дочери материально и объявить
жене, что у него имеется еще один ребенок. Но… не сразу.
— А как? — фыркнула я. — По частям? В
понедельник сказать: «Анна!», во вторник добавить: «Я имею», в среду
продолжить: «незаконнорожденную дочь»?
Лаура усмехнулась.
— Примерно так. Папенька приглашает меня
приехать к нему в дом и прикинуться племянницей.
— Кем? — удивилась я.
Лаура хмыкнула.
— Помните, я говорила, что у отца была
когда-то сестра и что мама дала мне имя в ее честь. Так вот Михаил Петрович
предлагает мне назваться ее дочерью. Целый сценарий написал. Дескать, после
смерти Лауры ее муж увез дочку, то есть меня маленькую, во Владивосток. Там он
женился снова и не сообщил дочке, кто ее настоящая мать. Я всю жизнь не знала
правды, но на днях родитель умер, успев перед смертью сообщить истину. И вот
теперь я приехала погостить у дяди.
— Ну… немного глупо, но может сойти за правду,
если слегка откорректировать детали, — протянула я. — А зачем нужен такой
странный ход?
— Анна больна, — пояснила Лаура, — у нее шалит
сердце, любой стресс ей опасен. Поэтому Михаил Петрович рассудил так: он не
хочет доставлять жене страдания, но и бросить незаконнорожденную дочь считает
подлым. Денег у Антонова много, хватит на всех и еще останется. Я под видом
племянницы должна войти в дом, постараться понравиться Анне, подружиться с
Костей и Ланой. Некоторое время, но Антонов полагает, что недолгое, придется ломать
комедию, а потом он купит мне все: просторную квартиру, бизнес, выдаст замуж за
хорошего человека. В общем, и волки будут сыты, и овцы целы: сам он соблюдет
тайну, Анна не узнает об адюльтере, а Маша сможет спать спокойно — ее девочка
будет устроена.
Лаура замолчала, потом горько добавила:
